Критика права
 Наука о праве начинается там, где кончается юриспруденция 

понятие права

Устряловщина в праве

В статье подвергается критике позиция сторонников юридического формализма в советском праве. На примере одного из представителей этого направления Разумовский демонстрирует ее недостатки и путаность, критикует представление о праве как соглашении между классами и идею о том, что правовая форма не зависит от экономического содержания.

«Самую суровую критику должно, разумеется, встретить с нашей стороны то пренебрежение к юридическим формам, которое не учитывает их важности на данной исторической ступени, их значение для дальнейшего развития нашего социалистического строительства. Но не менее серьезное внимание должны привлечь и те апологеты «пролетарского» и «классового» права, которые превращаются в обычных буржуазных юристов, как только от социологии они переходят к юриспруденции».

«Назад к Канту!», или Вирус неокантианства в российской юридической науке

Старый философский лозунг второй половины позапрошлого века  — «Назад к Канту!» — с полным основанием мог бы украшать знамя современной российской юриспруденции: постсоветские правоведы активно восстанавливают в правах идеи и методологию русской дореволюционной философии права неокантианского толка, растет число адептов стихийного юридического неокантианства, специализирующихся на различении и противопоставлении «должного» и «сущего». По убеждению автора, этот массовый «неокантианский ренессанс», вопреки претензиям его подвижников, свидетельствует не о прогрессе в осмыслении правовой реальности, а о деградации академического правопонимания.

«Можно, следовательно, сколько угодно говорить об относительно прогрессивном характере российской неокантианской философии права и в ее дореволюционной, и в постсоветской формах, однако нет сомнений в том, что в конечном итоге она в гораздо большей степени служит делу сохранения существующего социального порядка (глобального классового общества в целом и российского “паракапитализма” в частности), чем цели его радикального преобразования. Неокантианская политико-правовая идеология набрасывает “покров любви” на буржуазную действительность, формирует иллюзорные представления о тех конкретных социальных идеалах, к которым могут и должны стремиться люди, живущие в условиях капитализма. Она обещает то, чего капитализм объективно не может дать, и затемняет понимание объективных законов функционирования политико-правовой системы. (...) Самые правильные слова и самые возвышенные социальные чаяния — человеческое достоинство, свобода, равенство, социализм — оказываются у российских неокантианцев, даже самых прогрессивных, как сказал бы Ленин, всего лишь “звонкой либеральной фразой”, коль скоро пути осуществления этих идеалов мыслятся ими в строгих рамках законопослушного поведения и непременно в формах “правового государства”. Эта идеология канализирует социальную активность в безопасное русло, ибо она, как когда-то и сам Кант, начинает c констатации “безусловной свободы”, а в итоге, как правило, заканчивает призывом к безусловному повиновению».

Эскиз диалектического правопонимания

Теоретическая позиция Алексея Ющика не близка редакции «Критики права»: несмотря на использование автором ряда марксистских идей, его понимание сущности, закономерностей и форм бытия права, на наш взгляд, по большому счету марксистским не является, а предложенное А. Ющиком «универсальное определение понятия права» не схватывает главного в сущности и социальной природе права — того, что право есть особая форма общественной воли (возведенная в закон воля господствующего класса), присущая лишь классовому обществу и в конечном итоге обусловленная отношениями частной собственности на средства производства. Однако мы не считаем возможным на этом основании отказать в публикации текста и размещаем его, как и другие ранее опубликованные на «Критике права» статьи Алексея Ющика, в порядке полемики.

«Итак, право есть нормативный способ социального управления, которым властный субъект, заинтересованный в сохранении единства социума, санкционирует (устанавливает и поддерживает) правила общения, составляющие необходимый, с его точки зрения, социальный порядок, путем отрицания произвола и утверждения в общении субъектов объективной воли, выражающей закон их поведения и подчиняющей ему, как позитивному закону, их индивидуальную волю.

(...)

Человечество в своем историческом развитии проходит путь от догосударственной организации управления, через государственную его организацию к будущему постгосударственному управлению. Соответственно данным ступеням общественного развития определяются видовые особенности права, виды права. Первой ступени соответствует первобытное право. Второй ступени развития отвечает юридическое право, которое, в свою очередь, подразделяется на рабовладельческое, феодальное и буржуазное право. Наконец, для права на третьей ступени развития общества подходит его определение как гуманистического права — термин, уже введенный в научный оборот, однако не вполне корректно используемый в теории права».

Метод как критерий научной новизны диалектической теории права

Представляем вниманию читателей очередной текст из цикла статей доктора юридических наук Алексея Ющика (Украина), в котором он излагает основные идеи своей монографии «Диалектика права». О наших принципиальных теоретических расхождениях с автором сказано в редакционных аннотациях к предшествующим двум публикациям.

«Представление о свободе как субстанциальной категории в теории права стало едва ли не общим местом. Так, В. С. Нерсесянц прямо указывает: “…Согласно нашей либертарно-юридической концепции юриспруденция — это наука о свободе”. Сам Гегель начинает свою философию права с того, что объявляет почвой права вообще духовное, и его ближайшим местом и исходной точкой волю, которая свободна; “так что свобода составляет ее субстанцию и определение и система права есть царство осуществленной свободы, мир духа, порожденный им самим как некая вторая природа”.

Но свобода не существует вне и без своей противоположности, которой есть необходимость, она выступает как осознанная необходимость. Поэтому и право не может быть постигнуто вне его отношения к необходимости, следовательно, без определения самого права как необходимости.

А это определение предполагает не только рассмотрение правовой нормы как процесса необходимости, но и анализ перехода от необходимости к свободе и обратно; анализ, которым напрасно старается не утруждать себя философско-правовая мысль. Между тем именно такой анализ позволяет составить вполне отчетливое представление о соотношении “базиса” и “надстройки” общества и, соответственно, о месте предмета правовой науки в ряду предметов других общественных наук».

Революционная роль права и государства. Общее учение о праве

Библиотека «Критики права» пополнилась первыми разделами монографии Петра Ивановича Стучки «Революционная роль права и государства» — одним из наиболее значительных, наряду с уже опубликованными на сайте монографиями Е. Б. Пашуканиса и И. П. Разумовского, марксистских теоретико-правовых текстов раннесоветского периода.

Петр Стучка — не только выдающийся теоретик, но и юрист-практик и видный политический деятель (был одним из авторов Декрета о суде № 1 и занимал такие государственные должности, как нарком юстиции РСФСР, председатель СНК Латвийской ССР, председатель Верховного суда РСФСР), — отстаивает понимание права как особой системы (порядка, формы) общественных отношений, соответствующей интересам господствующего класса и охраняемой организованной силой этого класса.

В числе важных теоретических достижений Стучки — введенное им различение двух абстрактных (закон, т. е. система норм, и правовое сознание) и одной конкретной (система конкретных отношений) форм права. Критики из марксистского лагеря ставили в вину Стучке то обстоятельство, что он «утопил право в базисе», однако если соответствующие тезисы и составляют уязвимое место его концепции, то все же стоит признать: это такая слабость, которая была обратной стороной ее силы — верного понимания обусловленности конкретной и абстрактных форм права производственными отношениями классового общества.

«За исключением признака классового интереса, и буржуазные теоретики неоднократно близко подходили к каждому отдельному из наших признаков права. Но они “понюхали, понюхали и пошли прочь”. И вся юриспруденция, это “знание божественных и человеческих дел, наука права и справедливости”, не исключая ни ее социологического, ни, тем паче, социалистического направления, по сие время вертится в каких-то убогих формулах и сама то и дело переживает сомнения, есть ли она вообще наука. Ответим прямо: нет, до сих пор она не была и не могла быть наукой; она может сделаться наукой, лишь став на классовую точку зрения, на точку зрения рабочего или хотя бы враждебного ему класса, но классовую. Может ли она это? Нет, она не может. Ибо, внеся революционную (классовую) точку зрения в понятие права, она “оправдала” бы, сделала бы законной и пролетарскую революцию. (…)

В нынешнем понимании права нет места революции, и как германские революционные крестьяне гнали своих докторов прав, а испанцы проклинали своих “togados” (юристов), так и пролетарской революции приходится быть на страже от своих “буржуазных юристов”. И интересно отметить, что такое научное ничтожество, как германский проф. Штаммлер, сумевший создать себе имя своей буржуазной карикатурой на марксизм, видит главный, если не единственный недостаток Маркса в его “недостаточной юридической выучке” (Schulung)».

К вопросу о сути марксистского правопонимания

Публикуя в порядке полемики вторую статью доктора юридических наук Алексея Ющика, в которой автор развивает свое понимание диалектики права, основанной на марксистском методе, мы считаем необходимым вкратце сказать о том, что в этом тексте вызывает у нас принципиальное несогласие.

Верно указывая, что правовые отношения суть отношения волевые, идеологические и их необходимо в этом смысле отличать от материальных экономических отношений, автор тем не менее в одном из своих ключевых тезисов ограничивается достаточно абстрактным заключением о том, что «право выступает изначально как прочно установившиеся правила, урегулированный естественным образом, унормированный порядок отношений общения, как нормативные правила, получающие в итоге публично-властное признание путем санкционирования их как системы положительных законов». На наш взгляд, это шаг вперед по отношению к формально-догматической юриспруденции, широко распространенной в постсоветской теории права, но шаг назад по сравнению с более конкретными и точными подходами к пониманию права, генезиса правовой формы в его обусловленности развитием материальных экономических отношений, которые дал и аутентичный марксизм, и раннесоветская теория права, в частности в лице И. Разумовского, Е. Пашуканиса и П. Стучки.

Кроме того, по нашему убеждению, идея о том, что право будет существовать и в бесклассовом обществе (не в виде рудиментов классового права в переходный период, а именно в виде феномена, с необходимостью вызываемого к жизни новым, неантагонистическим строем общественных отношений), прямо противоречит аутентичному марксизму. Ранние взгляды Маркса, как хорошо это понимали выдающиеся раннесоветские теоретики права, не могут служить здесь аргументом, поскольку принадлежат тому периоду научной биографии Маркса, когда он стоял на позициях хотя и прогрессивной для своего времени, но не историко-материалистической, а буржуазно-идеалистической теории права.

«Постигая диалектику права, определяя его содержание и форму, необходимо иметь дело с правом как единым целым, то есть с действительным правом, а не варварски разрывать его на “правотворчество” и “правореализацию”, “объективное” и “субъективное” право. Как феномен культуры, право объективно во всей его целостности, а не только в части правовых отношений или их законодательного выражения».

Кризис правопонимания и диалектическая теория права

Мнения относительно необходимости публикации текста Алексея Ющика в редакции разделились, в том числе по такой причине: одна из центральных идей автора — о том, что диалектико-материалистическая теория права не была создана ни классиками марксизма, ни их последователями, — является, на наш взгляд, крайне спорной и автор не представил убедительных аргументов в ее защиту. Тем не менее мы приняли решение в порядке полемики дать слово автору двухтомной монографии «Диалектика права», выпущенной в 2013 году Институтом государства и права НАН Украины, чтобы Алексей Ющик получил возможность в нескольких статьях представить свое понимание сути диалектико-материалистической трактовки права, а читатели — возможность познакомиться с его концепцией.

«В свое время Ф. Энгельс заметил, что объявить данную философию ошибочной еще не значит покончить с ней. Иное дело, что “синтезировать” марксистские правовые идеи с буржуазным юридическим мировоззрением можно не иначе как эклектически, то есть чисто внешним и произвольным образом, “скрещивая” индивидуалистическую и социальную точки зрения на предмет. Но эклектических теорий в истории правовой мысли было предостаточно, и множить их нет необходимости».

О марксистской критике права

В постсоветской общей теории права, многие авторитетные представители которой некоторое время назад осуществили скачок из «марксоидной» юриспруденции в разного рода «постклассические» и «постнеклассические» «парадигмы», дающие право по своему вкусу готовить из любого подручного материала эклектическую кашу и подменять научное исследование существующей политико-правовой реальности поисками априорных начал, универсальных принципов и духовных скреп правопорядка, широко бытует представление о том, что марксистское правопонимание в западной науке второй половины XX — начала XXI века не только не котируется, но вообще отсутствует как актуальное направление.

Публикуемая статья Роберта Файна и Сола Пиччиотто из знаменитого «Руководства для критических юристов» («The Critical Lawyers' Handbook», 1992 г.) — одно из доказательств того, насколько далеко это представление от реальности.

Редакция «Критики права» благодарит авторов за согласие на републикацию текста.

«Либеральные правовые формы имеют своим основанием по видимости свободных и равных юридических субъектов, единообразно применяемые нормы, беспристрастное судопроизводство, разделение прескриптивной и правоприменительной деятельности, функционирующих на представительной основе законодательных учреждений и профессиональной государственной службы. За этими беспристрастными на вид правовыми формами скрываются, однако, крайне авторитарные и техницистские формы судопроизводства, правоприменения и законодательной деятельности. (…)

Критический марксизм в равной мере обращается и к содержанию объективного права, поскольку структурно оно ориентировано на защиту прав собственности владельцев капитала, будь то частного или государственного, и против субъективных прав рабочих. Проблема правовых форм регулирования общественных отношений как таковая состоит в том, что они отсылают только к правам, а не к потребностям людей. Общество, имеющее своим фундаментом реализацию индивидуальных и социальных потребностей, не будет регулироваться способами, распознаваемыми с точки зрения буржуазных правовых форм. (…)

Правовую ангажированность следует рассматривать как существенный аспект более широкой социальной борьбы, и правовые тактики и стратегии должны быть соотнесены с другими формами организации и действия. Взятые сами по себе, юридические процессы могут вызывать рознь и ослаблять социальную солидарность. Однако нельзя избегать правовых форм, поскольку право служит и средством защиты, и способом обобщения достижений той или иной частной борьбы. Зачастую не существует иного пути для преодоления сектантства, чем через легализацию прав, которые завоевываются определенными социальными группами в специфических обстоятельствах».

Проблемы марксистской теории права

Работа Исаака Разумовского «Проблемы марксистской теории права», изданная в 1925 г., представляет собой одно из наиболее значительных теоретико-правовых исследований раннесоветского периода. По убеждению автора, марксистская теория права может быть создана лишь посредством социологической и социалистической критики буржуазной общей теории права.

Не соглашаясь с Е. Пашуканисом, который выводил правовую форму из менового отношения и считал простейшей клеткой правовой ткани понятие субъекта права, Разумовский выдвигает положение о том, что исходным пунктом марксистского анализа права должно стать генетическое рассмотрение «простейшего правового отношения» — владения, развивающегося в частую собственность, при этом владение и частная собственность понимаются Разумовским как «оборотная», «распределительная» сторона отношений господства и подчинения.

Особое внимание в работе уделено соотношению права и идеологии, исследованию того, каким образом отношения между людьми получают юридико-идеологическое измерение. Рассматривая марксистскую теорию права не как отвлеченную систему идей, а как продукт общественно-исторического развития, Разумовский показывает, что подготовка ее отдельных моментов велась в идеалистической философии права, отражающей более раннюю ступень в развитии самого общественного бытия.

«Термином “социологическая критика буржуазной теории права” мы, таким образом, обозначаем целый ряд особенностей марксистского теоретического изучения права. “Критика”, т. е. критический анализ, тесно связанный с изучением генетического развития правовых категорий. “Социологическая критика”, т. е. анализ, связанный с изучением противоречий общественного целого в его отдельных этапах и порождаемых этими последними специфических закономерностях. (...)

Но полная социологическая критика буржуазной теории права должна быть и ее “социалистической критикой”. Она должна проследить также нарождение и накопление в высшей фазе правового развития, при наивысшем развитии юридической идеологии, новых элементов сознательно-разумного регулирования и подбора правовых форм и понятий в направлении новых тенденций экономического развития. Отмирание “буржуазного права”, “права в юридическом смысле” и вместе с ним смерть права как идеологии, переход в коммунистическом обществе к сознательно регулируемой и сознающей характер своей связи с материальными условиями производства системе общественного поведения — рассмотрение этого постепенного отмирания и перехода в связи с вопросом о возможности использования пролетарской диктатурой отмирающих категорий буржуазного права должно явиться завершающей, высшей идеей марксистской критики буржуазных правовых категорий».


К обзору литературы по общей теории права и государства

В этой небольшой статье Е. Пашуканис показывает, на каких шатких и противоречивых основаниях зиждется формально-догматическая юриспруденция Ганса Кельзена — до сих пор почитаемое и популярное в академическом мейнстриме направление правопонимания, сознательно возводящее стену между «должным» и «сущим».

«Нечего и говорить, с каким сожалением отзывается Кельзен о “наивных и близоруких” людях, которые вслед за Лассалем, думая о государстве, не упускают из виду телесно-реальных вещей, как пушки, крепости, орудия производства и т. п. Ведь это не что иное, как мертвые, индифферентные вещи, рассуждает наш профессор; они получают социальное значение только в связи с действиями людей, а действия людей могут рассматриваться “юридически” как действия государства только тогда, когда они совпадают с идеальным мыслимым нормативным порядком. Ergo, власть государства — это власть права. Вот образчик поистине дальнозоркого профессорского мышления. (…)

И далее, в этом же труде, автор поясняет, что юридическими основаниями нельзя доказать бессмысленность такой правовой оценки отношений современной Франции, при которой ancient régime предполагался бы как “действующий” правопорядок. Чисто юридический метод, как мы видим, вполне пригодился бы для обитателей желтого дома».