Марксизм, право и политика

Нравственное значение Октябрьской революции

«Новое общество может подсчитывать свои успехи лишь по мере того, как его законы, не оставаясь в области внешних фактов и книжных фраз, входят в конкретную жизнь людей, становятся их личным достоянием, делом нравственного близкодействия. Чем больше сошлись общие принципы коммунизма с непосредственным чувством товарищества, тем более они реализованы, тем дальше мы от казенной дисциплины старого типа. И где это достигнуто, там общественное здравоохранение — не только польза, но и добро, а без этого условия лучший порядок, установленный законом, останется только абстракцией и может даже утратить свое полезное действие. […]

Октябрьская революция не молилась за врагов своих и не благословляла проклинающих ее, но она сделала реальные шаги к действительной солидарности большинства людей. Это была классовая нравственность, ибо, например, говоря о братстве народов, революция защищала прежде всего права угнетенных наций и национальных меньшинств. Это была нравственность, ибо Октябрьская революция осуществляла свои заповеди на деле и у себя дома, то есть обращала их на самое себя. Революционная Россия пошла на такие большие уступки народам, входившим в состав прежней царской империи, что, по словам Ленина, это могло показаться даже толстовством».

Проблемы марксистской теории права

«Термином “социологическая критика буржуазной теории права” мы, таким образом, обозначаем целый ряд особенностей марксистского теоретического изучения права. “Критика”, т. е. критический анализ, тесно связанный с изучением генетического развития правовых категорий. “Социологическая критика”, т. е. анализ, связанный с изучением противоречий общественного целого в его отдельных этапах и порождаемых этими последними специфических закономерностях. (...)

Но полная социологическая критика буржуазной теории права должна быть и ее “социалистической критикой”. Она должна проследить также нарождение и накопление в высшей фазе правового развития, при наивысшем развитии юридической идеологии, новых элементов сознательно-разумного регулирования и подбора правовых форм и понятий в направлении новых тенденций экономического развития. Отмирание “буржуазного права”, “права в юридическом смысле” и вместе с ним смерть права как идеологии, переход в коммунистическом обществе к сознательно регулируемой и сознающей характер своей связи с материальными условиями производства системе общественного поведения — рассмотрение этого постепенного отмирания и перехода в связи с вопросом о возможности использования пролетарской диктатурой отмирающих категорий буржуазного права должно явиться завершающей, высшей идеей марксистской критики буржуазных правовых категорий».

К обзору литературы по общей теории права и государства

«Нечего и говорить, с каким сожалением отзывается Кельзен о “наивных и близоруких” людях, которые вслед за Лассалем, думая о государстве, не упускают из виду телесно-реальных вещей, как пушки, крепости, орудия производства и т. п. Ведь это не что иное, как мертвые, индифферентные вещи, рассуждает наш профессор; они получают социальное значение только в связи с действиями людей, а действия людей могут рассматриваться “юридически” как действия государства только тогда, когда они совпадают с идеальным мыслимым нормативным порядком. Ergo, власть государства — это власть права. Вот образчик поистине дальнозоркого профессорского мышления. (…)

И далее, в этом же труде, автор поясняет, что юридическими основаниями нельзя доказать бессмысленность такой правовой оценки отношений современной Франции, при которой ancient régime предполагался бы как “действующий” правопорядок. Чисто юридический метод, как мы видим, вполне пригодился бы для обитателей желтого дома».

Юридический социализм

«Рабочий класс, который вследствие превращения феодального способа производства в капиталистический был лишен всякой собственности на средства производства и для которого под воздействием механизма капиталистического способа производства это отсутствие собственности стало состоянием, неизменно передающимся по наследству всем последующим поколениям, — этот класс не может в юридической иллюзии буржуазии найти исчерпывающее выражение своих жизненных условий. Он может сам вполне осознать эти свои жизненные условия только в том случае, если будет рассматривать вещи такими, какие они есть в действительности, а не сквозь юридически окрашенные очки. А в этом помог ему Маркс своим материалистическим пониманием истории, доказав, что все юридические, политические, философские, религиозные и тому подобные представления людей в конечном счете определяются экономическими условиями их жизни, их способом производства и обмена продуктов. Тем самым было выдвинуто мировоззрение, отвечающее условиям жизни и борьбы пролетариата; отсутствию собственности у рабочих могло соответствовать только отсутствие иллюзий в их головах».

Столыпин и революция

«Столыпин сошел со сцены как раз тогда, когда черносотенная монархия взяла все, что можно было в ее пользу взять от контрреволюционных настроений всей русской буржуазии. Теперь эта буржуазия, отвергнутая, оплеванная, загадившая сама себя отречением от демократии, от борьбы масс, от революции, стоит в растерянности и недоумении, видя симптомы нарастания новой революции. Столыпин дал русскому народу хороший урок: идти к свободе через свержение царской монархии, под руководством пролетариата, или — идти в рабство к Пуришкевичам, Марковым, Толмачевым, под идейным и политическим руководством Милюковых и Гучковых».

Положение Англии. Английская конституция

«Подведем итог нашей критике правового состояния Англии. Совершенно безразлично, что можно сказать против него с точки зрения «правового государства». То обстоятельство, что Англия не является официальной демократией, не может создать у нас предубеждения против ее учреждений. Для нас важно только одно обстоятельство, обнаружившееся перед нами повсюду: что теория и практика находятся в вопиющем противоречии друг с другом. Все власти, установленные конституцией, — корона, палата лордов и палата общин — растаяли на наших глазах; мы видели, что государственная церковь и все так называемые прирожденные права англичан — пустые названия, что даже суд присяжных в действительности только одна видимость, что самый закон не имеет действительной силы; короче говоря, что государство, которое само поставило себя на точно определенную, законную основу, эту свою основу отвергает и попирает. Англичанин свободен не в силу закона, а вопреки закону, если он вообще свободен.

Мы видели, далее, как много лжи и безнравственности влечет за собой это положение вещей; люди преклоняются перед пустыми названиями и отрицают действительность, не хотят ничего о ней знать, противятся признанию того, что действительно существует, что сами создали; они обманывают самих себя и пользуются условным языком с искусственными категориями, из которых каждая — пасквиль на действительность; они трусливо цепляются за пустые абстракции, лишь бы не признаваться себе в том, что в жизни, на практике дело идет совсем о других вещах. Вся английская конституция и все конституционное общественное мнение есть не что иное, как одна большая ложь, которая непрерывно поддерживается и прикрывается многократной мелкой ложью, когда ее истинная сущность то здесь, то там чересчур уж открыто выступает наружу. И если даже начинают понимать, что все это сооружение — сплошная неправда и фикция, то и тогда еще крепко держатся за него, крепче, чем когда-либо, чтобы только не распадались пустые слова, несколько без всякого смысла поставленных рядом букв, ибо именно эти слова и суть устои мира, и без них мир и человечество должны были бы низринуться во мрак хаоса! Остается только с полным омерзением отвернуться от этого сплетения явной и скрытой лжи, лицемерия и самообмана».

Юрий Семенов — Интервью для «Критики права»

«Нынешнее наше государство, конечно, не правовое: на высших российских чиновников никакие правовые нормы реально не распространяются, как и на тех людей, которые могут откупиться. У нас существует два слоя людей: люди, которые обязаны соблюдать нормы, и люди, которые могут наплевать на все нормы, которые могут ни с чем не считаться. И, скажем, те же Сердюков, Васильева — они так нагло, бесстыдно воровали, потому что знали: ничего не будет, они находятся вне пределов действия законов, законы — это для быдла. Карают людей, исполняющих законы, — ради того, чтобы спасти от ответственности эту касту неприкасаемых. Какие решения в таком обществе принимает суд? Если в дело вмешивается высшая власть, она дает указание, какой приговор должен быть вынесен, то есть действует то самое «телефонное право» — оно было при советской власти, а сейчас еще в большей степени распространено. Раньше была «власть власти», а теперь есть еще и «власть денег»: всегда можно купить судью, можно купить крупного чиновника, который даст указание, обязательное для судьи.

И дело-то ведь в чем: в западных обществах тоже есть коррупция, но там она — отклонение от нормы, преступление, хотя нередко преступники и там избегают наказания, а у нас коррупция — обыденное явление, все наши чиновники сплошь коррумпированы, более того — если попадается честный чиновник, его выживают: он опасен, он враг. Коррупция проникает всюду, именно она обеспечивает, с одной стороны, эту полную безнаказанность тех людей, которые принадлежат к этой господствующей касте.

С другой стороны, коррумпированные суды используют для расправы над неугодными людьми».

Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право

«Если в первобытнокоммунистическом обществе волевые отношения собственности были моральными, то в предклассовом обществе, где в значительной степени завершился процесс, который начался с переходом к первобытнопрестижному, экономические отношения собственности стали выражаться и закрепляться не в нормах морали, а в нормах обычного права. Имущественные, т. е. волевые отношения собственности, стали теперь не моральными, а обычно-правовыми. Обычное право регулировало различного рода отношения обмена (включая куплю-продажу, кредит и др.), пользование, распоряжение и владение движимым и недвижимым имуществом, землепользование и землевладение, наследование и др. Безусловно, обычное право не ограничивалось только областью имущественных отношений. Оно регулировало семейно-брачные отношения. И, конечно же, по-прежнему играло важнейшую роль в разрешении дел, связанных с убийством, нанесением телесных повреждений, насилием и причинением различного рода других обид».

Общая теория права и марксизм

«Критика буржуазной юриспруденции с точки зрения научного социализма должна взять за образец критику буржуазной политической экономии, как ее дал Маркс. Для этого она должна прежде всего отправиться на территорию врага, т. е. не отбрасывать в сторону тех обобщений и абстракций, которые были выработаны буржуазными юристами, исходившими из потребностей своего времени и своего класса, но, подвергнув анализу эти абстрактные категории, вскрыть истинное их значение, т. е., другими словами, показать историческую обусловленность правовой формы».

Бей, но не до смерти

«Улица своим чутьем, под давлением практики общественной жизни и роста политического сознания, доходит до той истины, до которой с таким трудом и с такой робостью добирается сквозь свои схоластические путы наша официально-профессорская юриспруденция: именно, что в борьбе с преступлением неизмеримо большее значение, чем применение отдельных наказаний, имеет изменение общественных и политических учреждений. По этой причине и ненавидят — да и не могут не ненавидеть — суд улицы реакционные публицисты и реакционное правительство. По этой причине сужение компетенции суда присяжных и ограничение гласности тянутся красной нитью через всю пореформенную историю России...»