право и мораль

Под знаком дела Бейлиса

«В анналах русского суда есть много постыдных страниц, а контрреволюционная эпоха была сплошь эпохой растления русской юстиции. Но мы не знаем ни одного процесса, где бы люмпен-бюрократическая низость той клики, которая управляет судьбами 160-миллионного народа, развернулась в такой ужасающей наготе. Чтение процесса, помимо всяких настроений и мыслей, порождает прежде всего чувство физической тошноты. И в способности вызывать это чувство состоит, может быть, главное значение дела Бейлиса.

(…) Правительство раскрыло в этом деле до конца не только свою подлость, но и свою слабость. Присяжные оправдали Бейлиса. (…) Присяжные сказали: нет, не виновен. Значит при всем своем внешнем могуществе царизм предстал пред народом в результате этого процесса моральным банкротом».

Проблема достоинства человека в трудах К. Маркса и ее парадоксы

«На примере наиболее радикальной и последовательной, наиболее откровенной буржуазной конституции — конституции Великой буржуазной революции — К. Маркс доказывает, что основные права человека — свобода, равенство, собственность (т. е. частная собственность) — есть права обособленных друг от друга эгоистических индивидов, права своекорыстия, что эти права отражают положение изолированных индивидов, которые относятся к другим индивидам, к обществу и к общности как к средству для удовлетворения своих целей, своих потребностей, как к отчужденным от себя».

О «князе Ходынском» и обстоятельствах его убийства: историческая справка по случаю восстановления одного памятника

«Консерватор и решительный противник конституционного ограничения монархической власти, Сергей Александрович неоднократно выступал инициатором применения военной и полицейской силы к безоружным манифестантам, нес личную ответственность за «Кровавое воскресенье» и снискал ненависть и презрение не только активных участников революционного движения, — по меткому замечанию Ленина, великий князь «революционизировал Москву едва ли не лучше многих революционеров». Поэтому совсем не случайно этот человек оказался в числе тех, кому Боевая организация партии социалистов-революционеров вынесла смертный приговор».

Письмо Е. Д. Стасовой и товарищам в московской тюрьме

«Вопрос об адвокате. Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой зашиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо. Заранее объявлять им: исключительно критиковать и “ловить” свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения, исключительно дискредитировать шемякинские стороны суда. Даже умный либеральный адвокат архисклонен сказать или намекнуть на мирный характер социал-демократического движения, на признание его культурной роли даже людьми вроде Ад. Вагнеров etc. Все подобные поползновения надо пресечь в корне. Юристы самые реакционные люди, как говорил, кажется, Бебель. (…) … все же лучше адвокатов бояться и не верить им, особенно если они скажут, что они социал-демократы и члены партии...».

От протеста — к сопротивлению

«Давайте поставим точки над “i”. Чего хочет политическая власть? Та власть, что осуждает бросающих камни демонстрантов и поджоги, но не оголтелую шпрингеровскую пропаганду, не бомбардировки Вьетнама, не террор в Иране, не пытки в ЮАР. Та власть, которая может — по закону — экспроприировать Шпрингера, но вместо этого создает “большую коалицию”. Та власть, которая может в СМИ рассказать правду о газетах “Бильд” и “Берлинер цайтунг”, но вместо этого распространяет ложь о студентах. Та власть, что лицемерно осуждает насилие и привержена “двойному стандарту”, что стремится именно к тому, чего мы, вышедшие в эти дни на улицы — с камнями и без камней — вовсе не хотим: навязать нам судьбу бессильных, лишенных самостоятельности масс, навязать нам роль никому не страшной оппозиции, навязать нам демократические игры в песочнице как нашу судьбу. А если дело примет серьезный оборот — чрезвычайное положение».

Предупреждение студенту юридического факультета

«Я хочу предупредить вас, что…

• Вы осознаете, что перед законом далеко не все равны. Более равен тот, у кого больше денег. А норма права это совсем не общеобязательное правило поведение, а инструмент для достижения целей и удовлетворения интересов конкретных людей или их сборищ.

• Вы уясните, что в суде побеждает не тот, у кого есть субъективное право, предоставленное ему законом, а тот, кто докажет отсутствие этого права у другого. Субъективное право есть иллюзия. И она остается таковой до тех пор, пока ваше право не будет подтверждено решением суда, вступившим в законную силу.

• Вы осмыслите, что справедливости нет места среди людей. Вы не найдете ее в судах. (...)

• Но это не самое страшное. Самое страшное, что вы станете профессионально деградировать, даже не замечая этого. Постепенно вы начнете терять веру в людей, право, справедливость. Вы станете черствым и бездушным, потеряете способность сопереживать чужому горю и сострадать. Более того, вы потеряете уверенность в собственных знаниях, ценности собственного опыта, силе собственных навыков. Загнанные жизненными обстоятельствами и рухнувшими ожиданиями сладкой жизни, как у тех телевизионных адвокатов, вы начнете гнать халтуру и отрывать от жизни свое, зарабатывая не качеством, а количеством потока».

Нравственное значение Октябрьской революции

«Новое общество может подсчитывать свои успехи лишь по мере того, как его законы, не оставаясь в области внешних фактов и книжных фраз, входят в конкретную жизнь людей, становятся их личным достоянием, делом нравственного близкодействия. Чем больше сошлись общие принципы коммунизма с непосредственным чувством товарищества, тем более они реализованы, тем дальше мы от казенной дисциплины старого типа. И где это достигнуто, там общественное здравоохранение — не только польза, но и добро, а без этого условия лучший порядок, установленный законом, останется только абстракцией и может даже утратить свое полезное действие. […]

Октябрьская революция не молилась за врагов своих и не благословляла проклинающих ее, но она сделала реальные шаги к действительной солидарности большинства людей. Это была классовая нравственность, ибо, например, говоря о братстве народов, революция защищала прежде всего права угнетенных наций и национальных меньшинств. Это была нравственность, ибо Октябрьская революция осуществляла свои заповеди на деле и у себя дома, то есть обращала их на самое себя. Революционная Россия пошла на такие большие уступки народам, входившим в состав прежней царской империи, что, по словам Ленина, это могло показаться даже толстовством».

Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право

«Если в первобытнокоммунистическом обществе волевые отношения собственности были моральными, то в предклассовом обществе, где в значительной степени завершился процесс, который начался с переходом к первобытнопрестижному, экономические отношения собственности стали выражаться и закрепляться не в нормах морали, а в нормах обычного права. Имущественные, т. е. волевые отношения собственности, стали теперь не моральными, а обычно-правовыми. Обычное право регулировало различного рода отношения обмена (включая куплю-продажу, кредит и др.), пользование, распоряжение и владение движимым и недвижимым имуществом, землепользование и землевладение, наследование и др. Безусловно, обычное право не ограничивалось только областью имущественных отношений. Оно регулировало семейно-брачные отношения. И, конечно же, по-прежнему играло важнейшую роль в разрешении дел, связанных с убийством, нанесением телесных повреждений, насилием и причинением различного рода других обид».