Хроника

12 октября 92 года назад

12 октября — день памяти Анатоля Франса (1844 — 1924).

«Взгляни, сын мой Буллок, в сторону Сюрели. Там, посреди свежей зелени долины, двенадцать пингвинов заняты тем, что убивают друг друга лопатами и мотыгами, вместо того чтобы обрабатывать ими землю. А женщины, еще более жестокие, чем мужчины, ногтями раздирают лицо своим врагам. Увы, сын мой Буллок, почему они истребляют друг друга?

— Из чувства общественности, отец мой, и в предусмотрении будущего, — отвечал Буллок. — Ибо человек по природе своей существо предусмотрительное и общественное. Таков его характер. Человек не представляет себе существование без приобретения собственности. Эти пингвины, учитель, заняты тем, что приобретают землю.

— Но разве нельзя приобретать ее без такого насилия? — спросил старец. — Сражаясь друг с другом, они обмениваются бранью и угрозами. Я не разбираю слов, но в голосах слышен гнев.

— Они обвиняют друг друга в воровстве и захватничестве, — отвечал Буллок. — Таков основной смысл их пререканий. В это мгновение св. Маэль, всплеснув руками, испустил глубокий вздох.

— Смотри, сын мой, — воскликнул он, — смотри, как яростно вон тот пингвин впился зубами в нос своего поверженного противника, а другой мозжит голову женщине огромным камнем!

— Вижу, — отвечал Буллок. — Они заняты тем, что создают право, устанавливают собственность, утверждают основы цивилизации, устои общества и законы.

— Каким же это образом? — спросил старец Маэль.

— Межуя свои поля. Это начало всякого общественного порядка. Твои пингвины, учитель, выполняют величественнейшую задачу. Дело их будет на протяжении веков освящено законоведами, поддержано и утверждено судьями».

Страница Анатоля Франса в Цитатнике «Критики права»:

http://kritikaprava.org/persons/authors_of_quotations/19/anatol_frans

7 октября 82 года назад

7 октябя 1934 года родилась Ульрика Мария Майнхоф.

Из статьи Ульрики Майнхоф «Захолустье — и мелкотравчатое к тому же»:

«14 лет правления Аденауэра превратили 55 миллионов немцев — писателей и читателей, политиков и комментаторов, продюсеров и зрителей кино и телевидения — в народ полуинформаторов и полуинформируемых, из которых первые говорят только половину того, что знают, а вторые получают только половину того, что должны знать. Народ, отягощенный предрассудками, окруженный разными табу, затянутый в корсет иллюзий так, что он уже не способен ни верно оценивать свои выгоды и преимущества, ни трезво осознавать, в чем его интересы.

Когда в 1961 году был избран бундестаг четвертого созыва, партии тогдашней правящей коалиции смогли собрать 58,2% голосов — несмотря на то, что уже было известно об их плане ввести новый закон о медицинском страховании, который предполагал такую дополнительную налоговую нагрузку на две трети населения, какой никто не облагал немецких рабочих аж с 1911 года. Тогда же общественности стало известно, что в период работы нового парламента должен быть воплощен в жизнь пресловутый “план Люке”, по которому те самые две трети населения, кто являются наемными работниками и снимают жилье, получат повышение квартплаты и лишатся защиты от увольнений — а это погрузит их в такую атмосферу незащищенности и нестабильности, какую не осмеливались планировать ни один парламент и ни одна партия с 1923 года. И вдобавок, ни для кого уже не было секретом, что проектируется строительство бомбоубежищ в подвалах домов — за счет квартиросъемщиков, разумеется — и что создание запасов продовольствия будет превращено в официальную обязанность граждан. И уже было известно, что планируется принятие Закона о чрезвычайном положении и закона, запрещающего забастовки. И тем не менее 58,2% избирателей отдали свои голоса тем, кто собрался все это воплотить в жизнь, кто захотел влезть в чужие квартиры и кухни, оттяпать изрядный кусок чужих зарплат, лишить людей уюта и комфорта, ограничить их в правах, отменить гражданские свободы.

Такой же грандиозной, как непонимание своих интересов, является и наивность бундесбюргеров во всем, что касается внешней политики. И дело здесь не в настроениях обывателей, а в масштабах и мерках, по которым они оценивают вес и важность событий, заведомо имеющих всемирно-историческое значение».

Полностью статью Ульрики Манхоф «Захолустье — и мелкотравчатое к тому же» можно прочитать на сайте «Скепсис»:

http://scepsis.net/library/id_3613.html

1 октября 99 лет назад

1 октября 1917 года (14 октября по новому стилю) Ленин пишет «Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам», в котором настаивает на необходимости немедленно взять власть и высказывает надежду, что в сложившихся условиях ее можно взять бескровно:

«Дорогие товарищи, события так ясно предписывают нам нашу задачу, что промедление становится положительно преступлением.

Аграрное движение растет. Правительство усиливает дикие репрессии, в войске симпатии к нам растут (99 процентов голосов солдат за нас в Москве, финляндские войска и флот против правительства, свидетельство Дубасова о фронте вообще).

В Германии начало революции явное, особенно после расстрела матросов. Выборы в Москве — 47 процентов большевиков — гигантская победа. С левыми эсерами мы явное большинство в стране.

Железнодорожные и почтовые служащие в конфликте с правительством. Либерданы вместо съезда на 20-ое октября говорят уже о съезде в 20-х числах, и т. д., и т. д.

При таких условиях "ждать" — преступление.

Большевики не вправе ждать съезда Советов, они должны взять власть тотчас. Этим они спасают и всемирную революцию (ибо иначе грозит сделка империалистов всех стран, кои после расстрелов в Германии будут покладисты друг к другу и против нас объединятся), и русскую революцию (иначе волна настоящей анархии может стать сильнее, чем мы), и жизнь сотням тысяч людей на войне.

Медлить — преступление. Ждать съезда Советов — ребячья игра в формальность, позорная игра в формальность, предательство революции.

Если нельзя взять власти без восстания, надо идти на восстание тотчас. Очень может быть, что именно теперь можно взять власть без восстания: например, если бы Московский Совет сразу тотчас взял власть и объявил себя (вместе с Питерским Советом) правительством. В Москве победа обеспечена и воевать некому. В Питере можно выждать. Правительству нечего делать и нет спасения, оно сдастся.

Ибо Московский Совет, взяв власть, банки, фабрики, "Русское Слово", получает гигантскую базу и силу, агитируя перед всей Россией, ставя вопрос так: мир мы предложим завтра, если бонапартист Керенский сдастся (а если не сдастся, то мы его свергнем). Землю крестьянам тотчас, уступки железнодорожникам и почтовым служащим — тотчас, и т. д.

Необязательно "начать" с Питера. Если Москва "начнет" бескровно, ее поддержат наверняка: 1) армия на фронте сочувствием, 2) крестьяне везде, 3) флот и финские войска идут на Питер.

Если даже у Керенского есть под Питером один-два корпуса конных войск, он вынужден сдаться. Питерский Совет может выжидать, агитируя за московское советское правительство. Лозунг: власть Советам, земля крестьянам, мир народам, хлеб голодным.

Победа обеспечена, и на девять десятых шансы, что бескровно.

Ждать — преступление перед революцией».

24 сентября 204 года назад

24 сентября (12 сентября по старому стилю) — день памяти Александра Николаевича Радищева (1749 — 1802), писателя, философа и государственного деятеля, автора «Путешествия из Петербурга в Москву», за создание которого он был приговорен судом к смертной казни (заменена ссылкой в Сибирь).

Воззрим мы в области обширны,

Где тусклый трон стоит рабства,

Градские власти там все мирны,

В царе зря образ божества.

Власть царска веру сохраняет,

Власть царску вера утверждает,

Союзно общество гнетут:

Одно сковать рассудок тщится,

Другое волю стерть стремится;

«На пользу общую», — рекут.

Покоя рабского под сенью

Плодов златых не возрастет;

Где все ума претит стремленью,

Великость там не прозябет.

Там нивы запустеют тучны,

Коса и серп там несподручны,

В сохе уснет ленивый вол,

Блестящий меч померкнет славы,

Минервин храм стал обветшалый,

Коварства сеть простерлась в дол.

Чело надменное вознесши,

Схватив железный скипетр, царь,

На тройном троне властно севши,

В народе зрит лишь подлу тварь.

Живот и смерть в руке имея:

«По воле, — рек, щажу злодея,

Я властию могу дарить;

Где я смеюсь, там все смеется;

Нахмурюсь грозно, все смятется;

Живешь тогда, велю коль жить».

И мы внимаем хладнокровно,

Как крови нашей алчный гад,

Ругаяся всегда бесспорно,

В веселы дни нам сеет ад.

Вокруг престола все надменно

Стоят коленопреклоненно.

Но мститель, трепещи, грядет.

Он молвит, вольность прорицая, —

И се, молва от край до края,

Глася свободу, протечет.

Возникнет рать повсюду бранна,

Надежда всех вооружит;

В крови мучителя венчанна

Омыть свой стыд уж всяк спешит.

Меч остр, я зрю, везде сверкает,

В различных видах смерть летает,

Над гордою главой паря.

Ликуйте, склепанны народы!

Се право мщенное природы

На плаху возвело царя.

13 сентября 163 года назад

13 (1) сентября 1853 года родилась Софья Перовская (1853 — 1881).

Из заметок Софьи Перовской:

«Наибольшего счастья человечество может достичь тогда, когда индивидуальность каждого человека будет уважаться, и каждый человек будет сознавать, что его счастье неразрывно связано со счастьем всего общества. Высшее же счастье человека заключается в свободной умственной и нравственной деятельности».

Из письма Софьи Перовской к матери, Варваре Степановне:

«Я о своей участи нисколько не горюю, совершенно спокойно встречаю ее, так как давно знала и ожидала, что рано или поздно, а так будет. И право же, милая моя мамуля, она вовсе не такая мрачная. Я жила так, как подсказывали мне мои убеждения; поступать же против них я была не в состоянии; поэтому со спокойной совестью ожидаю все, предстоящее мне».

Петр Кропоткин о Софье Перовской (из «Записок революционера»):

«Перовская была “народницей” до глубины души и в то же время революционеркой и бойцом чистейшего закала. Ей не было надобности украшать рабочих и крестьян вымышленными добродетелями, чтобы полюбить их и работать для них. Она брала их такими, как они есть, и раз, помню, сказала мне: “Мы затеяли большое дело. Быть может, двум поколениям придется лечь на нем, но сделать его надо” (…) Известный портрет Перовской очень похож на нее. Он хорошо передает ее сознательное мужество, ее открытый, здравый ум и любящую душу».

11 сентября 154 года назад

11 сентября 1862 года родился О. Генри.

«Сопи презирaл зaботы, рaсточaемые городской бедноте во имя милосердия. По его мнению, зaкон был милостивее, чем филaнтропия. В городе имелaсь тьмa общественных и чaстных блaготворительных зaведений, где он мог бы получить кров и пищу, соответствовaвшие его скромным зaпросaм. Но для гордого духa Сопи дaры блaготворительности были тягостны. Зa всякое блaгодеяние, полученное из рук филaнтропов, нaдо было плaтить если не деньгaми, то унижением. Кaк у Цезaря был Брут, тaк и здесь кaждaя блaготворительнaя койкa былa сопряженa с обязaтельной вaнной, a кaждый ломоть хлебa отрaвлен бесцеремонным зaлезaнием в душу. Не лучше ли быть постояльцем тюрьмы? Тaм, конечно, все делaется по строго устaновленным прaвилaм, но зaто никто не суется в личные делa джентльменa».

Страница О. Генри в Цитатнике «Критики права»:

http://kritikaprava.org/persons/authors_of_quotations/31/_o_genri

5 сентября 87 лет назад

5 сентября 1929 года родился российский историк и философ Юрий Иванович Семенов.

«Конституция — правовой документ, но нередко правовой документ оказывается чистой фикцией. Возьмите знаменитую «сталинскую» конституцию 1936 года — ее недаром называют самой демократической конституцией в мире. Но дело-то в том, что она не работала, ее никто не соблюдал и не собирался соблюдать. Нормы Конституции 1993 года частично выполняются. Там есть разделы чисто демагогические, ничем не обеспеченные: все разделы, где говорится о правах, — это во многом демагогия. Есть внешне демократически оформленные разделы, но на самом деле скрывающие авторитарное содержание. Если взять те разделы, где говорится о реальной власти, то практически у нас президент — диктатор, который не может быть смещен со своего поста, потому что сам процесс импичмента у нас практически невозможен: импичмент формально есть, но он обставлен такими условиями, что реализовать его нельзя. В США импичмент возможен, власть там ограничена, а у нас президент фактически неприкосновенен, и у него вся полнота верховной власти, особенно в области внешней политики».

«Нынешнее наше государство, конечно, не правовое: на высших российских чиновников никакие правовые нормы реально не распространяются, как и на тех людей, которые могут откупиться. У нас существует два слоя людей: люди, которые обязаны соблюдать нормы, и люди, которые могут наплевать на все нормы, которые могут ни с чем не считаться. И, скажем, те же Сердюков, Васильева — они так нагло, бесстыдно воровали, потому что знали: ничего не будет, они находятся вне пределов действия законов, законы — это для быдла. Карают людей, исполняющих законы, — ради того, чтобы спасти от ответственности эту касту неприкасаемых».

«Все эти нормы обязательны только для нас, нас могут наказать — и могут наказать даже за то, чего мы не делали. Короче, правосудия нет и поэтому я не завидую людям, которые идут в юристы: они должны будут кривить душой или их выгонят оттуда рано или поздно, судьба у них печальная. Так же и с честными чиновниками — их рано или поздно убирают под всякими предлогами, избавляются от них. Это избавление, кстати, было и в советское время, но в меньших масштабах. Была и коррупция в СССР — при Брежневе она охватила и партийный, и государственный аппарат, но это все-таки было отступление от нормы, а сейчас это норма — вот что хуже всего...».

Страница Ю. И. Семенова на «Критике права»:

http://kritikaprava.org/persons/authors/33/yurij_semenov_

Страница Ю. И. Семенова на «Скепсисе»:

http://scepsis.net/authors/id_8.html

1 сентября

1 сентября — День знаний.

«Известно и даже за аксиому всеми принято, что знание освещает не только того, кто непосредственно его воспринимает, но, через посредство школы, распространяет лучистый свет и на темные массы. Известно также, что люди одаряются от природы различными способностями и различною степенью восприимчивости; что ежели практически и трудно провести эту последнюю истину во всем ее объеме, то, во всяком случае, непростительно не принимать ее в соображение. Наконец, признано всеми, что насильственно суживать пределы знания вредно, а еще вреднее наполнять содержание его всякими случайными примесями.

Посмотрим же, в какой мере применяются эти истины к школьному делу.

Прежде всего, над всей школой тяготеет нивелирующая рука циркуляра. Определяются во всей подробности не только пределы и содержание знания, но и число годовых часов, посвящаемых каждой отрасли его. Не стремление к распространению знания стоит на первом плане, а глухая боязнь этого распространения. О характеристических особенностях учащихся забыто вовсе: все предполагаются скроенными по одной мерке, для всех преподается один и тот же обязательный масштаб. Переводный или непереводный балл — вот единственное мерило для оценки, причем не берется в соображение, насколько в этом балле принимает участие слепая случайность. О личности педагога тоже забыто. Он не может ни остановиться лишних пять минут на таком эпизоде знания, который признает важным, ни посвятить пять минут меньше такому эпизоду, который представляется ему недостаточно важным или преждевременным. Он обязывается выполнить букву циркуляра — и больше ничего.

Но, в таком случае, для чего же не прибегнуть к помощи телефона? Набрать бы в центре отборных и вполне подходящих к уровню современных требований педагогов, которые и распространяли бы по телефону свет знания по лицу вселенной, а на местах содержать только туторов, которые наблюдали бы, чтобы ученики не повесничали...».

18 августа 166 лет назад

18 августа — день памяти Оноре де Бальзака (1799 — 1850). В юности Бальзак учился в Парижской школе права и работал писцом у нотариуса — отец хотел, чтобы сын стал адвокатом,  — но юридическая профессия оказалась Бальзаку не по душе:

«Вопрос такой: у нас есть аппетит волчий, зубки острые, что же делать, как нам добыть провизии в котел? Прежде всего нам нужно проглотить “Свод законов ”; это невесело и ничему не учит, а надо. Пусть так; мы делаемся членом суда, а затем председателем уголовного суда, и тогда мы выжигаем С. К. (ссыльнокаторжный.  — Примеч. ред.) на плече несчастных, которые лучше нас, ссылаем их на каторгу, доказывая богачам, что они могут спать спокойно. Всё это не забавно, но и канительно. Сперва маячить года два в Париже, только поглядывать на вкусненькие вещи, отнюдь не трогая, хотя мы их очень любим. Всегда желать и никогда не исполнять своих желаний — дело утомительное. Будь вы малокровны, с темпераментом моллюска, вам было бы нечего бояться; а то кровь у нас львиная, бурливая и вожделение такое, что хватит на двадцать глупостей за один день. Вы погибнете от этой пытки, самой ужасной, какая только есть в аду у бога. Допустим, что вы благоразумны, пьете молоко и сочиняете элегии; тогда после многих неприятностей и таких лишений, что и собака взбесится, вам с вашим благородством придётся начинать товарищем какого-нибудь негодяя-прокурора в захолустном городишке, где правительство плеснёт вам тысячу франков жалованья в год, а это всё равно что плеснуть супа догу мясника. Лай на воров, защищай богатого, посылай на гильотину смелых духом! Премного обязан! Если у вас нет покровителей, вы так и сгинете в вашем провинциальном трибунале. К тридцати годам вы будете судьей на жалованье в тысячу двести франков, если, конечно, еще раньше не выкинете судейскую мантию ко всем чертям. Лет сорока вы женитесь на дочери какого-нибудь мельника и обеспечите себя доходом в шесть тысяч ливров. Вот спасибо! Имея покровителей, вы тридцати лет станете провинциальным прокурором с окладом в тысячу экю и женитесь на дочке мэра. Если вы пойдете на небольшие подлости в политике, вроде того, что на избирательном листке будете читать Виллель вместо Манюэль (фамилии их рифмуются, стало быть, совесть может быть покойна), тогда вы в сорок лет будете генерал-прокурором и можете стать депутатом. Заметьте, милое дитя, что в нашей совести мы понаделали прорех, что пережили двадцать лет всяких огорчений, терпели тайную нужду, а наши сестры превратились в старых дев. Имею честь еще заметить, что на всю Францию только двадцать генерал-прокуроров, а жаждущих попасть на это место двадцать тысяч, и среди них встречаются мазурики, готовые продать свою семью, чтобы подняться на одну зарубку. Если такое ремесло вам не по вкусу, посмотрим на другое. Не хочет ли барон де Растиньяк стать адвокатом? О! Замечательно! Надо томиться десять лет, тратить тысячу франков в месяц, иметь библиотеку, приёмную, бывать в свете, трепать языком, прикладываться к мантии какого-нибудь стряпчего, чтобы иметь дела. Если такое ремесло подходит вам, то я не возражаю; но вы найдите мне во всем Париже пять адвокатов пятидесяти лет от роду с заработком больше пятидесяти тысяч в год. Брр! Я предпочел бы сделаться пиратом, чем так поганить свою душу» («Отец Горио»).

Цитатник «Критики права»:

http://kritikaprava.org/quotations/

5 августа 121 год назад

5 августа — день памяти Фридриха Энгельса (1820 — 1895).

«Так как основой цивилизации служит эксплуатация одного класса другим, то все ее развитие совершается в постоянном противоречии. Всякий шаг вперед в производстве означает одновременно шаг назад в положении угнетенного класса, то есть огромного большинства. Всякое благо для одних необходимо является злом для других, всякое новое освобождение одного класса — новым угнетением для другого. Наиболее ярким примером этого является введение машин, последствия которого теперь общеизвестны. И если у варваров, как мы видели, едва можно было отличить права от обязанностей, то цивилизация даже круглому дураку разъясняет различие и противоположность между ними, предоставляя одному классу почти все права и взваливая на другой почти все обязанности.

Но этого не должно быть. Что хорошо для господствующего класса, должно быть благом и для всего общества, с которым господствующий класс себя отождествляет. Поэтому чем дальше идет вперед цивилизация, тем больше она вынуждена набрасывать покров любви на неизбежно порождаемые ею отрицательные явления, прикрашивать их или лживо отрицать, — одним словом, вводить в практику общепринятое лицемерие, которое не было известно ни более ранним формам общества, ни даже первым ступеням цивилизации и которое, наконец, достигает высшей своей точки в утверждении: эксплуатация угнетенного класса производится эксплуатирующим классом единственно и исключительно в интересах самого эксплуатируемого класса, и если последний этого не понимает и даже начинает восставать против этого, то это самая черная неблагодарность по отношению к благодетелям — эксплуататорам» («Происхождение семьи, частной собственности и государства»).

Страница Фридриха Энгельса на «Критике права»:

http://kritikaprava.org/persons/authors/9/fridrih_engels