Материалистическая теория права [Редактировать]

Введение

В статье предпринимается попытка впервые в юридической литературе изложить основы материалистической теории права в системном, целостном виде. Одновременно следует признать, что у современных российских правоведов названная теория права явно не в чести. Ее упорно не включают в число ведущих правовых доктрин современности, а если и вспоминают о ней, то по преимуществу в негативном плане. Отрицательные оценки марксистской, материалистической теории права настолько прочно вошли в сознание современной научной молодежи, что она уже не желает тратить свое время на чтение позитивных оценок данной теории, находит полемику «по поводу значения марксизма для теории права» малоинтересной[1]. Однако попытки найти новые пути развития теории права вне материалистической доктрины чаще всего сводятся к похлопыванию по плечу других исследователей — этот написал хорошо, а этот не особенно — и весьма скромным эмпирическим обобщениям, зачастую доступным обыденному сознанию.

Между тем негативное отношение к материалистической теории права имеет своим адресатом не действительную марксистскую доктрину, а ее жалкое, извращенное карикатурное изображение, созданное коллективными усилиями советских правоведов на протяжении семидесяти с лишним лет существования советского государства. Верные подходы к марксистской теории права отдельными авторами лишь абрисно обозначались, но системное и точное изложение ее положений оставалось уделом будущего. Ф. Д. Корнилов был первым и, пожалуй, единственным советским исследователем, правильно осознавшим суть материалистического правопонимания К. Маркса и обоснованно показавшим, что законосообразная связь частного объективного права как формы экономических отношений с их экономическим содержанием должна составлять основу современной теории права[2]. Весьма близко к марксистской трактовке права подошел Л. С. Явич, полагавший, что

«исторически и логически правогенез происходит до завершающей своей стадии независимо от государства»[3].

Однако названные и иные положения материалистической теории права, использованные в работах советских авторов, стоящих по преимуществу на позитивистских позициях, не были способными дать целостное и системное изложение материалистической теории права.

В новых исторических условиях, когда неверно истолкованная советскими правоведами материалистическая теория права подвергается незаслуженной огульной критике, имеется настоятельная потребность в том, чтобы раскрыть ее действительное содержание как подлинно научной теории и метода познания права. Потребность в этом заметно усиливается в связи с тем, что ни одна из ныне модных и претендующих на последнее слово в правовой науке доктрин (либертарная теория права, юридическая синергетика, юридическая герменевтика и др.) не приближается ни на йоту к раскрытию закономерностей функционирования и развития права.

Суть материалистической теории права составляют пять основополагающих фундаментальных идей:

1. право не может быть понято ни само из себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, поскольку его истоки коренятся в материальных жизненных (экономических) отношениях;
2. действительное право имеет своим основанием объективное право, представляющее собой юридическую форму экономических отношений, возникающую независимо от воли государства;
3. сущность объективного права составляют такие всеобщие правовые принципы, как принципы равенства, свободы, взаимодействия, эквивалентности и общеобязательности (юридической ответственности), примата права перед законом и верховенство закона в системе источников позитивного права;
4. позитивное, индивидуальное (право индивида) и конкретное право (договор, соглашение) выступают равноценными необходимо связанными друг с другом формами права, которые последовательно принимает объективное право в процессе перехода из возможности в действительность;
5. частное и публичное право представляют собой качественно различные формы реализации объективного права в непосредственной действительности, в конкретных правоотношениях.

Объективное право

Тезис об объективном праве сам по себе не нов, его активно эксплуатируют сторонники теории естественного права, утверждая о наличии права, присущего субъекту от рождения и независящего от воли законодателя, установленных им норм права. Хотя представители данной теории существенно расходятся в понимании и обосновании источника объективности права, тем не менее тезис о праве, существующем до и независимо от воли законодателя, искони был одним из ведущих принципов многовековой истории правовой науки и политико-правовой практики. Ярким признанием этого принципа в ХХ веке явилась Всеобщая декларации прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. и закрепившая равные и неотъемлемые права всех членов человеческой семьи в качестве правовой основы взаимоотношений личности, государства и общества.

Материалистическая теория права идет дальше теории естественного права, поскольку не только признает объективность права, но и называет сугубо земной источник этого его свойства — экономические отношения. Будучи объективной основой позитивного, волеустановленного права, экономические отношения неизменно, начиная с обмена, содержат в своей форме свое объективное право, действующее в виде общих принципов (правовых закономерностей) и конкретных норм. Система объективного права включает в себя три вида принципов и конкретных норм:

1. всеобщие принципы, действующие как в частном, так и в публичном праве;
2. принципы и нормы, действующие только в сфере частного права;
3. принципы и нормы, действующие в сфере только публичного права.

Всеобщие принципы объективного права были раскрыты К. Марксом в «Экономических рукописях», обоснованно показавшим, что исторически первое экономическое отношение — отношение обмена — состоит из двух взаимосвязанных частей: экономического содержания и соответствующей ему правовой формы. Экономическое содержание обмена по определению не может реализоваться иначе как посредством взаимодействия двух собственников товара. Но наличие собственников само по себе не гарантирует того, что акт обмена будет полностью соответствовать экономическому содержанию данного общественного отношения. Более того, участники обмена могут ничего не знать и даже и не догадываться об этом содержании.

Обеспечить соответствие экономического содержания каждого отдельного акта обмена его всеобщей, объективной основе удается благодаря его юридической форме. Согласно К. Марксу, обмен есть «экономическое определение», в котором индивиды находятся друг с другом в отношении общения. Суть же формы этого общения состоит в том, что

«субъекты отношения, обменивающиеся, выступающие в одном и том же определении; предметы их обмена, меновые стоимости, эквиваленты, которые не только равны, но и категорически должны быть равны; наконец, сам акт обмена, опосредствование, в силу которого субъекты как раз и выступают как обменивающиеся, как равные, а их объекты — как эквиваленты, как равные»[4].

Таким образом, форма предусматривает четыре обязательных всеобщих условия (требования), при которых обмен может соответствовать своему содержанию как общественному распределительному отношению:

1. взаимозависимость;
2. равенство собственников обмениваемого товара;
3. эквивалентность обмена;
4. свободная воля участников обмена, их согласованного решения на обмен товарами, признаваемыми ими эквивалентными, выраженная в договоре.

Взаимозависимость участников обмена определяется содержанием обмена, в котором каждый участник, реализуя свою цель, вынужден обслуживать другого, выступает средством достижения его цели. Обмен может завершиться позитивными результатами только при условии, что каждый из его участников добросовестным образом выполнит свои обязательства в пользу другого. Поэтому, резюмирует К. Маркс,

«взаимозависимость есть необходимый факт, предполагаемый в качестве естественного условия обмена, но она, как таковая, безразлична для обоих субъектов обмена»[5].

Требование равенства участников обмена проявляется в двух аспектах, как равенство собственников обмениваемых продуктов и как их равноправное положение в данном договоре.

Участники обмена равны прежде всего в праве собственности, поскольку в основе их взаимных имущественных притязаний лежит основной принцип права — будь лицом и уважай права других лиц. В соответствии с изложенным принципом каждый участник обмена имеет определенный набор правовых притязаний и юридических обязанностей. Каждый участник обмена притязает на предмет, принадлежащий другому лицу. Одновременно они видят друг в друге собственника и уважают его право собственности.

Необходимым компонентом формы обмена является и требование эквивалентности обмениваемых товаров.

Каждый участник обмена вступает в отношение потому, что надеется приобрести нечто более значимое, нежели отчужденная собственность. Аналогичным образом мотивирует свое решение вступить в обмен и другой его участник. Поэтому обмен состоится при том непременном условии, что участники обмена уверены в том, что в ходе подобной акции они не только ничего не потеряют, но и нечто приобретут, т. е. уверены в эквивалентности, равноценности обмененных товаров. Понятно, что понятие эквивалентности обмена может носить сугубо субъективный характер, например, американские индейцы ни на йоту не сомневались в эквивалентности обмена золота на железный гвоздь, небольшое зеркало или железный топор, и, тем не менее, без убежденности каждого участника в том, что обмен является эквивалентным, правоотношение состояться не может.

Из равенства субъектов обмена и эквивалентности обмениваемых товаров логически вытекает и четвертый признак формы обмена — свобода воли, выраженная в договоре. Именно эта форма наиболее органично соответствовала согласованной воле участников обмена. Договор позволял закрепить соглашение как волевой акт, осуществленный в соответствии с экономическим содержанием и юридической формой обмена, представить этот акт как одно из конкретных проявлений экономической, предметно-практической деятельности общества. Договор был призван решить как минимум три задачи. Во-первых, зафиксировать действительную волю участников на совершение обмена, во-вторых, засвидетельствовать эквивалентный характер объектов обмена, и, в-третьих, служить свидетельством действительности, достоверности совершенной сделки и тем самым придать возникшему отношению устойчивый, стабильный характер.

Изложенная характеристика формы обмена закрепляет правовые способы согласования, взаимопогашения противоречивых интересов субъектов обмена и представляет собой не что иное, как объективное право. Оно определяет ту необходимую совокупность действий, способ связи участников обмена, при котором сохраняется экономическое содержание обмена, а не какого-либо другого действия.

Соотношение содержания и формы обмена полностью соответствует общей закономерной связи категорий диалектики. Экономическое содержание обмена как внутренняя сторона явления представляет собой совокупность его элементов, тогда как форма обмена — связь этих элементов и способ выражения содержания вовне, в непосредственной действительности. Будучи особым способом взаимосвязи субъектов, форма обмена содержит набор строго определенных требований, принципов, соблюдение которых является единственно возможным условием соответствия единичного акта обмена его экономическому содержанию. Именно требования взаимозависимости, равенства, эквивалентности и свободы воли в своей совокупности образуют право, которому могут и должны следовать участники обмена.

Право, таким образом, возникает отнюдь не тогда, когда законодатель, издаст свой закон, а одновременно с самим экономическим отношениям в качестве его формы. Как образно заметил Г. Дернбург, «жизненные отношения несут свою меру и свой порядок в самих себе»[6]. Обмен, как и игра, должен идти по правилам. Если эти правила соблюдены, то сделка соответствует своему экономическому содержанию и представляет собой действительный обмен. В противном случае совершенное деяние может быть чем угодно, но только не обменом. В этой своей общеобязательной определенности форма обмена выступает также и как объективное, независимое от воли его участников право.

Существование объективных норм признавал молодой К. Маркс, полагая, что именно они составляют содержание действительного закона, закон же, не имеющий таких норм, является террористическим, вроде законов римских императоров или Робеспьера[7]. Хотя в последующем К. Маркс, равно как и Ф. Энгельс, подобного термина не употребляли, тем не менее отрицать существование объективных норм, объективного права как юридической формы экономических отношений, значит вступать в противоречие с действительным положением дел.

Если мы признаем, что экономические отношения являются объективными, действуют помимо воли и сознания людей, то это означает, что данное свойство в равной мере присуще всем их компонентам, в том числе и их содержанию и форме. Этот вывод применительно к форме обмена и всем составляющим ее правовым требованиям представляется самоочевидным. Требования равенства, взаимозависимости, эквивалентности представляют собой не только правовую основу отношений обмена, но и базис современного частного права в целом, в чем можно легко убедиться, открыв любой гражданский кодекс, закрепленные им принципы гражданского права. В то же время названными принципами не исчерпывается современная система всеобщих принципов объективного права. В нее входят, как минимум, еще три принципа, обусловленные последующим появлением и функционированием развитой системы позитивного права:

1. приоритет права перед законом;
2. верховенство закона;
3. общеобязательность права.

Приоритет права перед законом, известный как основополагающий принцип правового государства, закрепляет ведущее положение объективного права по отношению к закрепляющему и конкретизирующему его позитивному праву в форме закона и иных источников права. Одновременно данный принцип ориентирует государство на создание и функционирование механизмов, способных обеспечить реальное действие объективного права в случаях несоответствия ему норм позитивного права.

Принцип верховенства закона в системе источников позитивного права обусловливается местом, которое занимает представительный орган государства, избираемый населением, в механизме государства. Только парламент выступает официальным представителем народа и, соответственно, его воля, выраженная в законе, имеет приоритет над всеми правовыми источниками, принимаемыми органами государственной исполнительной власти и судом. В соответствии с этим принципом на государство возлагается обязанность создавать действенные механизмы разрешения коллизий между законами и подзаконными нормативными правовыми актами.

Принцип общеобязательности объективного права отражает особенности действия экономического отношения как общественного отношения. Социальная связь обретает статус общественного отношения отнюдь не при любом разовом ее воплощении в реальных действиях заинтересованных лиц. Отношение, закрепляющее устойчивые, повторяющиеся, необходимые связи субъектов, становится действительно общественным при условии, что оно реализуется в действиях большинства или всех членов общества и органов государства. Поэтому принцип общеобязательности объективного права, ориентированный на подобные результаты, выступает необходимым всеобщим принципом объективного права. Его реальное действие в политико-правовой практике обеспечивается позитивным правом, режимом законности и юридической ответственности.

В сфере частного права всеобщие принципы объективного права действуют в системе с принципами, отражающими закономерности функционирования и развития современных экономических отношений. Среди них наиболее значимыми предстают принципы, закрепляющие:

1. правомочия собственника, а также основания приобретения и прекращения права собственности;
2. пределы и гарантии свободы собственника;
3. основы правового режима владения, пользования и распоряжения имуществом.

Объективные основания свободы собственника относительно принадлежащего ему имущества выражаются в его традиционных правомочиях владения, пользования и распоряжения (по мнению ряда современных российских и зарубежных авторов, названный состав правомочий не отражает всей свободы субъекта и нуждается в уточнении). Свобода физических и юридических лиц во внешней деятельности по отношению к другим лицам характеризуется их способностью своими действиями приобретать имущественные права и обязанности. В правоотношение его участники вступают сугубо добровольно, будучи уверенными в том, что избранный ими другой участник способен реально удовлетворить их потребность в соответствующем благе. С лицом, имеющим сомнительную деловую репутацию, могут вступать в имущественные отношения лишь недостаточно практичные граждане или юридические лица. Еще со времен римского права известно, что кто выбирает себе нерадивого участника в общем деле, тот должен пенять на себя. Соответственно, активно действующее лицо как субъект экономического отношения, наряду со свободой и равенством, должно обладать также дееспособностью, т. е. способностью осознавать возможные социальные последствия своих решений, со знанием дела избирать себе достойных партеров в конкретных правоотношениях, равно как и нести ответственность за совершенные противоправные деяния.

Необходимым компонентом объективного права выступают общие требования к договору как соглашению заинтересованных лиц, а также принципы юридической ответственности. Согласно требованиям объективного права, договор должен заключаться на добровольной основе, без какого-либо принуждения. Воля субъектов на заключение договора была сформулирована в соответствии с их внутренним убеждением. Договор призван закреплять взаимную связь прав и обязанностей его участников, приводящую к достижению ожидаемых каждым из участников результатов, содержать соглашения по всем существенным условиям договора и заключаться в устной или письменной форме по соглашению сторон или в соответствии с требованиями позитивного права.

В числе наиболее действенных общих положений объективного права, призванных гарантировать защиту прав и свобод собственников, устанавливаются принципы материальной ответственности. Важнейшей гарантией защиты прав и имущества собственника является принцип объективного права, согласно которому вред, причиненный личности или имуществу гражданина, либо имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме причинителем вреда. Имущественная ответственность может устанавливаться и безвиновно, в частности, за вред причиненный источником повышенной опасности, а также при возложении ответственности за вред на лицо, не являющееся его причинителем. Названные принципы логически вытекают из такого всеобщего принципа права, как свобода воли собственника имущества. Только собственник по своему усмотрению способен определять юридическую и фактическую судьбу вещи, тогда как всякого рода посягательства на его имущество со стороны других лиц, будь то в форме кражи, или причинения ущерба, есть нарушение его права собственности, которое подлежит незамедлительному восстановлению, а причиненный ущерб — возмещению.

Система принципов объективного права органично дополняется системой конкретных норм, опосредствующих юридическую форму конкретных экономических отношений. Правоведам нет необходимости в проведении специальных теоретических исследований предмета объективного права, им достаточно обстоятельно ознакомиться с имеющимися в экономической литературе воззрениями на предмет системы экономических отношений. Хотя предмет и система экономических отношений представителями разных экономических школ трактуется отнюдь не однозначно, тем не менее вопрос может быть решен весьма успешно и плодотворно. Его подлинно научное решение с материалистических позиций было дано К. Марксом, признававшим, что

«определенное производство обусловливает, таким образом, определенное потребление, распределение и обмен и определенные отношения этих различных моментов друг к другу»[8].

Соответственно нормы объективного права подразделяются на четыре института: сферы производства материальных благ, сферы распределения, обмена и сферы потребления. В связи с тем, что в основе производственных отношений лежит тот или иной тип собственности на орудия производства, нормы данного института необходимо выделить в самостоятельный — пятый институт объективного права.

Группа объективных норм права, закрепляющих производственные отношения, состоит из норм, закрепляющих трудовой договор по найму, договоры аренды земли, имущества и капитала, а также разного рода коммерческие договоры. В условиях рыночных отношений наиболее широкое распространение имеет договор найма и соответственно закрепляющие его объективные нормы, которые формально соответствуют всем общим принципам объективного права, но, как оказывается в действительности, носят неэквивалентный характер. Работодатель оплачивает работнику только часть его труда, но это уже не недостаток объективной нормы, а экономическая необходимость, на которой держится не только класс работодателей-капиталистов, но и государство и даже значительная часть общества, получающая заработную плату и иные выплаты от государства.

Во всех странах с рыночной экономкой основу производственных отношений составляет промышленный и торговый капитал, наемный труд, собственность на недвижимое имущество и банковский кредит. Соответственно и распределительные отношения существуют в форме:

1. прибыли промышленного капиталиста, иного лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность в сфере торговли или посредством предоставления каких-либо услуг;
2. заработной платы рабочего;
3. доходов от имущества (кредит и рента).

Особым видом распределительных отношений выступают разного рода выплаты из государственного бюджета социально незащищенным слоям населения (безработным, пенсионерам, инвалидам и т. д.). Однако эти отношения относятся к числу публично-правовых и лежат за пределами частного права.

Объективные нормы распределительных отношений определяют не только долю первичного распределения новой стоимости, получаемой отдельным социальным слоем, классом, но и предусматривают действенные гарантии получения этой доли. Так, каждый работающий имеет право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение, обеспечивающее достойное человека существование для него самого и его семьи, как это предписывается ст. 23 Всеобщей декларацией прав человека. Одновременно работник имеет право на равную оплату за равный труд, оплату простоя по вине работодателя, своевременное получение заработной платы в размерах, установленных трудовым договором, иными нормативно-правовыми актами, возмещение не полученного работником заработка во всех случаях незаконного лишения его права трудиться и др. Объективные нормы действуют в отношении ренты и кредита.

Весьма развитой и многообразной предстает совокупность норм объективного права, закрепляющих порядок присвоения вещей посредством отчуждения и отчуждение через их присвоение. Основу этого института образует объективное право обмена, а его более совершенной формой предстает договор купли-продажи, который представляет собой тот же обмен с той лишь разницей, что в нем один из обмениваемых товаров заменен всеобщим эквивалентом — деньгами. Разновидностью обмена предстают также договоры поставки, контрактации, энергоснабжения. Обменом также признаются и платные услуги, в которых отчуждается не товар, а определенного рода деятельность, т. е. имеет место бестоварный обмен: перевозка, хранение, доверительное управление имуществом и др. Конкретные объективные нормы данного института, будучи разновидностью обмена, основываются на всех его правовых требованиях (равенства, свободы воли, эквивалентности и др.) и одновременно имеют и специфические требования, определяемые спецификой закрепляемого ими экономического отношения. В силу специфики конкретного содержания объективные нормы договора поставки, например, имеют иное содержание, нежели нормы договора перевозки, и наоборот.

Экономические отношения, связанные с потреблением произведенной продукции как в целях производства материальных благ, так и для удовлетворения личных потребностей, чаще всего осуществляются субъектами самостоятельно, без вступления в конкретные правоотношения с другими лицами. Потребность в регулировании деятельности, связанной с потреблением материальных благ, возникает лишь в случаях, когда этими действиями может быть причинен вред правам, имуществу или здоровью других лиц. Так, организации, учреждения обязуются компенсировать обществу и государству ущерб, наносимый природе выбросами вредных веществ в атмосферу или загрязнением водоемов. Особое значение в системе этих норм имеют нормы, регулирующие имущественные отношения супругов, а также детей и родителей.

Объективное право, будучи формой наличных экономических отношений современного гражданского общества, не представляет собой нечто неведомое, тайное, сокрытое за семью печатями, для участников конкретных имущественных отношений, законодателя и представителей юридической науки. Наоборот, оно составляет плоть и кровь всех ныне существующих имущественных отношений, позволяет определять их в качестве именно правовых отношений и четко отличать эти отношения от всех иных, в том числе и от правонарушений. Наиболее высокий уровень развития производительных сил, характерный для современного этапа в развитии общества, позволяет удовлетворять потребности максимально широкого круга лиц по сравнению с производительными силами всех предшествующих общественно-экономических формаций. Доступность материальных благ для самого широкого круга членов гражданского общества в свою очередь создает наиболее благоприятные условия для воплощения принципов и норм объективного права во всем многообразии конкретных имущественных отношений, которое присуще современным рыночным отношениям.

Все имущественные отношения, осуществляемые на всеобщих принципах объективного права — равенства, взаимозависимости, эквивалентности, общеобязательности, свободы воли, — являются правовыми, независимо от того, совершаются они по канонам позитивного права или по правилам, закрепленным в договоре лично участниками правоотношения. Другое дело, что индивиды, подобно Журдену, не знавшему, что он говорит прозой, могут и не осознавать, что, удовлетворяя свои текущие, порой мелочные интересы посредством вступления в конкретные правоотношения, они цементируют и укрепляют общество, действуют в строгом соответствии с его объективными основами. Как справедливо отмечал В. И. Ленин,

«обмениваясь продуктами, люди вступают в производственные отношения, даже не осознавая, что тут имеется общественное производственное отношение»[9].

Законодатель, призванный закреплять правовые основы экономических, имущественных отношений, также может не осознавать закономерностей, определяющих их экономические и правовые аспекты. Однако системность и полнота правового опосредствования экономических отношений, которые он стремится воплотить в действующем законодательстве, вынуждают его, так или иначе, закреплять принципы и нормы объективного права. Многовековой опыт развития экономических отношений и законодательства, закрепляющего его правовую форму, эволюционным путем привел к формированию современного позитивного права, вобравшего в себя значительную часть норм объективного права. Подобные нормы имеются в ГК РФ. Это, в частности, предписания, закрепляющие основные начала гражданского законодательства, общий правовой статус физических и юридических лиц как собственников имущества, правомочия собственника и оснований приобретения и прекращения права собственности, а также содержание договоров купли-продажи, поставки, ренты и др. (См. ст. 1, 17,18, 21, 48-53, 128-141, 209-216, 218, 219 и др. ГК РФ).

Объективное публичное право состоит из принципов, отражающих особенности сферы, в которой оно действует. Публично-правовая деятельность составляет самостоятельную сферу общества, действующую по особым, присущим этой сфере закономерностям, поэтому ее объективную основу не могут составлять принципы и нормы объективного частного права. Однако проблема содержания объективного публичного права по настоящее время остается малоисследованной и порождает больше вопросов, нежели конкретных ответов на них.

В порядке постановки проблемы можно гипотетически предполагать, что эту систему образуют общие принципы публичного права, характеризующие закономерности определения и разделения государственной власти, а также принципы, определяющие параметры, которыми должны обладать основные виды публично-правовой деятельности (правотворчество и правоприменение) и присущие им процедуры (познания политико-правовой практики, определения юридической природы социальных явлений и процессов, принятия юридически значимых решений). Это принципы — народовластия, разделения властей, истинности, юридической правильности, обоснованности и эффективности (более подробная характеристика этих принципов будет дана чуть позже, при изложении вопроса о механизме перехода объективного частного права из возможности в действительность).

Таким образом, объективное право действует реально и задолго до того, как о нем как самостоятельной проблеме теории права зашла речь. В то же время было бы ошибочным ставить знак равенства между системой объективного права и опосредствующим его позитивным правом. Хотя позитивное право появляется позже объективного права, оно не может встать впереди объективного права и полностью закрыть его действие, как это полагает позитивистская теория права. Объективное и позитивное право — это качественно различные явления.

Позитивное право предстает лишь одной из форм выражения, объективации объективного права в процессе его перехода из возможности в действительность. Как всякий результат познавательной деятельности, позитивное право не может гарантировать полного соответствия между отражаемым объектом и его субъективным знанием. Исторический опыт показывает, что законодательные ошибки являются столь же распространенным явлением, как и действительные нормы права. Выявление и частичная корректировка законотворческих ошибок и иных дефектов закона осуществляется субъектами конкретных правоотношений в процессе перевода норм объективного права из возможности в действительность. Правовой науке и юридической практике известны два механизма, две модели такого перевода, один из них действует в сфере частного права, а другой — в сфере публичного права.

Механизм перевода объективного частного права из возможности в действительность

Объективное право, как и всякая социальная закономерность, действует, проявляет себя посредством предметно-практической деятельности индивидов и других членов общества.

В современных условиях переход объективного права в действительное частное право осуществляется в четыре стадии: позитивное право, индивидуальное право, конкретное право и действительное (фактическое) право. Материалистическая доктрина расходится с Г. Гегелем, видевшим в позитивном праве (нравственности) конечный пункт воплощения идеи права в действительность и тем самым поставившим этот процесс с ног на голову. Очевидно, что с принятием позитивного права процесс его действия отнюдь не завершается, а только начинается, и частное право действует постольку, поскольку оно воспринимается действующими индивидами и воплощается в конкретных правоотношениях.

Материалистическая теория права не отрицает самостоятельности позитивного права как ведущей формы объективного права и его признаков, выделенных позитивистской теорией права, но не ограничивается этими признаками, а идет значительно дальше. Во-первых, устраняет односторонность юридического позитивизма, устанавливая четкий критерий — объективное право, — позволяющий в действующем позитивном праве отделять действительные нормы от законодательного произвола. Во-вторых, лишает позитивное частное право претензий на единственно возможную форму права, ставит его в прямую зависимость от индивидуального права.

В позитивистской теории права законы и иные нормативно-правовые акты нередко признаются подлинным правом на том основании, что содержащиеся в этих источниках нормы права имеют общеобязательный характер и требуют от индивидов строго определенного поведения независимо от их воли и желаний. Позитивное частное право, будучи формой объективного права, и впрямь обладает многими его свойствами: во-первых, оно реализует сущностные принципы объективного права; во-вторых, как и объективное, оно является всеобщим и сохраняется в иных правовых формах — правосознании, индивидуальных правоприменительных актах, соглашениях; в-третьих, не утрачивает своего действия, будучи реализованным в конкретных правоотношениях.

Тем не менее нет каких-либо достаточных оснований видеть в позитивном праве первооснову правовой системы в смысле философской категории действительности. В позитивном праве как результате субъективной деятельности законодателя и иных правотворческих органов закономерное и необходимое «светит» отраженно, через призму знаний и воли законодателя. Наличие закономерностей функционирования и развития права определяется не внутренними свойствами позитивного права, а способностью законодателя правильно понять закономерное и выразить его в системе проектируемых нормативных предписаний. Позитивное право авторитарных, фашистских государств вообще может не содержать правовых закономерностей. Но подобное право, невозможное с точки зрения объективного права, оказывается реальным и даже благодаря государственному террору и насилию весьма эффективным.

Кроме того, позитивное право не обладает всеми признаками, необходимо присущими возможности и, в частности, способностью сохраняться, действовать в своем инобытии. Как и всякое непосредственное, конкретное, оно, по словам Г. Гегеля, «еще восприимчиво к своему отрицанию». Судьба закона, иного нормативного правового акта всецело находится в руках правотворческого органа; позитивное право действует ровно столько, сколько этого пожелает компетентный орган государства. Однако несовершенные, малоэффективные законы могут прекращать свое реальное, фактическое действие задолго до специального решения правотворческого органа вследствие нежелания заинтересованных лиц исполнять или соблюдать его нормативные предписания. Действие же объективного права, обусловленное определенными конкретно-историческими условиями, продолжается до тех пор, пока действуют эти условия.

Позитивное право в зависимости от того, настолько оно полно и точно передает суть и содержание объективного права, может либо облегчать, либо затруднять действие последнего, но ни при каких условиях не способно приостановить его потенциал как возможности, способной воплотиться в действительность. Объективное право, вызванное к жизни частной собственностью, действует уже несколько тысячелетий, тогда как значительная часть опосредствующих его правовых систем — удачных и недостаточно совершенных — давно канула в Лету и представляет интерес лишь в историческом аспекте. Действие объективного права как возможности сохраняется и на длительную перспективу, тогда как судьба любого из ныне действующих гражданских кодексов остается достаточно проблематичной, без каких-либо твердых гарантий сохранить свое действие неизменным на ближайший период.

Объективное право обладает еще одним свойством, не присущим позитивному праву, — оно способно действовать в форме источников, не связанных с правотворческой деятельностью государства: обычаев, деловых обыкновений, нормативных договоров, юридической доктрины, индивидуальных соглашений и даже правонарушений. Позитивистская теория права, сводящая право к государственной воле, выраженной в законе, ином властном решении суверена, не способна понять и объяснить процесс становления нового объективного права, еще не закрепленного нормами позитивного права. Для нее новое право предстает либо юридически безразличным деянием, либо правонарушением, как еще не признанное законодателем в качестве права и не закрепленное в действующем законодательстве. «Теневое право», существование которого с позиций представителей юридического позитивизма аргументированно доказал В. М. Баранов[10], выступает той формой наличного бытия, в лоне которой чаще всего зарождается новая, прогрессивная форма объективного права.

Действительный процесс становления объективного права нередко идет помимо воли и желаний государства. Коль скоро в обществе созрели все необходимые условия для возникновения новых частноправовых отношений, так или иначе облегчающих процесс реализации субъектами своих прав, эти абстрактные правоотношения рано или поздно осознаются действующими субъектами и переводятся на уровень конкретных правоотношении, т. е. становятся действительным правом без участия государства. Этот реальный факт политико-правовой практики государством воспринимается по-разному; там же, где он затрагивает непосредственные интересы господствующего в обществе класса, чаще всего встречает явное противодействие со стороны государства.

Практически все права и свободы, которыми сегодня кичится буржуазное общество, были завоеваны рабочим классом в ходе длительной и тяжелой борьбы. Стоящая у власти буржуазия упорно не желала сокращать рабочий день с 14 часов до 8, повышать заработную плату рабочим, гарантировать право на труд и получение пособия по безработице, закреплять право рабочих на создание профсоюзов и политических партий, сурово карая лидеров и активных участников движения за права рабочих. Буржуазное государство не спешило исправлять историческую несправедливость в отношении правового статуса женщин, допущенную рабовладельческим и феодальным правом, и уравнивать женщин в политических и социальных правах с мужчинами.

С позиции позитивистской теории права трудовые и иные права рабочих и женщин возникли с момента их признания и закрепления в законах и иных нормативных правовых актах. Между тем процесс перехода объективного права в действительность был принципиально иным.

Объективное право рабочих на восьмичасовой рабочий день, право на труд и пособие по безработице возникли значительно раньше — с того момента, как развившиеся производительные силы благодаря применению машинного производства значительно повысили производительность труда, а интенсивным развитием промышленности и сельского хозяйства обеспечивалась реальная занятость всех трудящихся. Бесправное положение женщины, обусловленное ее отстраненностью от процессов производства материальных благ в рабовладельческой и феодальной формации, в условиях буржуазного общества становится величайшей несправедливостью и анахронизмом в связи с широким использованием женского труда на заводах и фабриках. Благодаря участию в общественном производстве материальных благ женщина получила материальную независимость от мужа, и как самостоятельный субъект права она обретала права, которые долгое время признавались прерогативой мужчин.

Обусловленные развитием производительных сил, но не признанные позитивным правом объективные права рабочих и правовой статус женщин длительное время существовали в иных формах: правовой доктрине прогрессивных буржуазных идеологов, марксистском учении, правовых требованиях рабочих и их профессиональных союзов, решениях отдельных владельцев фабрик об установлении 8-10-часового рабочего дня. Благодаря названным формам объективное право стало знаемым широкими рабочими массами, а их активная борьба завершилась закреплением этого права в законах и иных нормативных правовых актах. Объективное право стало также и позитивным правом.

Таким образом, объективное право как возможность представляет собой форму экономических отношений и вследствие этого образует закономерную основу возникновения, функционирования и развития позитивного права и иных правовых явлений и процессов. Объективное право необходимо возникает при определенных социально-экономических условиях и действует независимо от его закрепления позитивным правом в форме доктрины, правовых притязаний заинтересованных лиц, обычаев, соглашений. Позитивное право, опосредствующее объективное право, придает ему всеобщее значение и тем самым облегчает процесс его перехода в действительность, расширяет ареал его действия, но само по себе, будучи субъективным порождением законодателя, претендовать на роль объективного права не может.

Следующей формой объективного права выступает индивидуальное право. Это совокупность нормативных предписаний, знаемых и позитивно оцениваемых индивидом в качестве права, которым он готов руководствоваться в своей непосредственной деятельности. Эту форму права упорно игнорирует позитивистская доктрина, несмотря на то, что она является необходимым этапом на пути перехода объективного права из возможности в действительность.

Индивид, отчужденный от общества и государства и оставленный наедине с самим собой и своими потребностями, вынужден самостоятельно, своими силами формировать собственное индивидуальное право. Благодаря такому праву индивид определяет пути и способы предметно-практической деятельности, которые бы позволяли ему действовать в своем интересе и одновременно правомерно, не посягать на права других лиц, равно как и не позволять другим посягать на его собственные права. Характерно, что на этой стадии перехода объективного права в действительность индивид принимает эстафету от государства в виде созданных норм позитивного права и достойно несет их до конечной, финальной стадии воплощения в конкретных отношениях. Именно стараниями и действиями индивида абстрактные нормы позитивного права дополняются и конкретизируются применительно к особенностям его непосредственного бытия, потребностям и специфике планируемых правоотношений, а затем формулируются в виде условий индивидуального договора.

Государство благосклонно надеется на то, что благодарный индивид не выйдет за пределы установленного, будет неизменно придерживаться канонов, установленных законами, и уступает ему дорогу на стадии реализации частного позитивного права. Однако индивид к нормативным положениям государства относится предосудительно и испытывает готовность их исполнять в той мере, в какой они позволяют удовлетворить его потребности и интересы. Отнятое у общества и индивидов право самостоятельно творить нормативные установки исходя из собственного интереса, а не государственных воззрений, существовавшее в период формирования частной собственности и права, фактически сохраняет свое действие на стадии реализации права.

Частный собственник не желает находиться в смирительной рубашке позитивного права. В пределах свободы, предоставленной политическим режимом, либо вступая с ним в конфликт, индивид весьма успешно находит пути реализации своих экономических интересов в обход государства, используя в этих целях обычаи, деловые обыкновения, иные социальные нормы или создавая собственные оригинальные нормы права. Образно говоря, правотворческая деятельность индивидов, выброшенная государством в дверь, неизменно возвращается через окно, поскольку естественное право человека по своему усмотрению распоряжаться своим собственным имуществом ни при каких условиях не может узурпироваться современным государством.

Частный собственник как обладатель имущества, изъятого из общественного владения во владение конкретного лица, обладает экономической свободой пользования и адекватной ей юридической свободой распоряжения этим имуществом. Ибо хозяйственная экономическая деятельность гражданского общества еще с давних времен и особенно в последнее время основывается на принципе «разрешено все, что прямо не запрещено законом». Правовому же запрету могут быть подвергнуты лишь действия, причиняющие вред правам другого лица или интересам общества. Однако и запрет не всегда может признаваться абсолютным и бесспорным. Вполне возможны и хорошо известны ситуации, когда под видом запрета государство может самым грубым образом посягать на частные права индивидов.

Современное законодательство Российской Федерации, равно как и других стран, культивирующих и охраняющих рыночные отношения, не может похвастаться тем, что установленные им пределы действия позитивного права не вторгаются без особой нужды в пределы экономической свободы индивидов. Как признает Л. Млечин, не законодательство, а связи на всех этажах бюрократического механизма имеют в бизнесе решающее значение:

«Появление олигархов было бы невозможно, если бы за каждым из них не стояли сильные мира сего, получившие свою долю. Не бизнес покупал власть в России, а власть выращивала большой бизнес, который подчиняла себе»[11].

В этих условиях индивид в борьбе за свои экономические права использует самые разные средства, в том числе абсолютную, безграничную свободу формирования индивидуального права. Это, как уже говорилось, весьма действенный канал утверждения личного права и личного интереса, позволяющий индивидам время от времени не только перехитрить государство в части установленных им запретов и устаревших норм позитивного права, но и дать образец установления новых прогрессивных норм права[12].

Деятельность индивида по формированию индивидуального права протекает практически в тех же формах, что и правовая деятельность государства. Да, позитивисты правы в том, что индивидуальное право ― это не позитивное право, не обладает его содержанием, формами выражения и механизмами функционирования. Но они глубоко заблуждаются, отказываясь признавать индивидуальное право новой, более высокой формой развития позитивного права. Их метафизическое одностороннее мышление неспособно представить процесс развития, самодвижения объективного права в действительность как диалектически противоречивый процесс, в котором одна форма права необходимо сменяет другую, будучи инобытием предшествующей формы права, в новой форме удерживает все сущностное, необходимое, что было присуще предшествующей. Между тем данный процесс осуществляется по диалектическому закону отрицания отрицания, который действует во всех сферах бытия, без какого-либо исключения.

В материалистической теории права индивидуальное право рассматривается как следующая, более высокая стадия перехода объективного и соответствующего ему позитивного права в действительность, поскольку переводит абстрактно-всеобщее право на уровень единичного и в конечном итоге создает необходимые условия для его дальнейшего движения. Позитивное частное право нуждается в индивидуальном праве и предполагает его, поскольку не знает иных путей воплощения в действительность, в конкретные правоотношения. В этом заключается основная особенность индивидуального права как единичного массовидного явления, на которое обратил внимание Г. Гегель, но которое по настоящее время не замечают позитивисты.

По словам немецкого философа, «…в частноправовом и моральном отсутствует действительная необходимость отношения и, следовательно, налично лишь абстрактное равенство содержания; то, что в этих абстрактных сферах есть право для одного, должно быть правом и для другого, и то, что есть обязанность одного, должно быть обязанностью и другого». Внешняя необходимость представлена государством как действительностью конкретной свободы. Вместе с тем он обращал внимание на то, что «всеобщее не обладает значимостью и не может быть совершено без особенного интереса» индивида. Органичное соединение всеобщего и особенного приводит к тому, что государство «предоставляет принципу субъективности достигнуть полного завершения в качестве самостоятельной крайности личной особенности и одновременно возвращает его в субстанциональное единство»[13].

Индивидуальное право, таким образом, как самостоятельная форма права призвано согласовать общий и особенный интерес, но не посредством формального, вызванного государственным принуждением согласия индивида, готового подписаться подо всем, что требуется позитивным правом, как это полагает позитивистская доктрина. В действительности в сфере частного права индивиду предоставляется возможность свободного выбора того варианта правового поведения, который способен наилучшим образом реализовать личный интерес, не нарушая общественного. Право проходит основательную экспертизу на способность быть действительным правом, верно отражать индивидуальный интерес во всеобщей форме.

Нормы, не получающие позитивной санкции индивидов, имеют весьма низкие шансы на воплощение в действительность, чаще всего вынуждены существовать лишь формально, без какой-либо надежды быть воплощенными в частноправовых отношениях. Обструкции, как правило, подвергаются несовершенные нормы права, неспособные верно выразить и защитить частный интерес либо закрепляющие государственный произвол. Подобное отношение индивиды демонстрируют и по отношению к устаревшим, фактически утратившим силу нормам права.

Первым предвестником того, что действующие правовые предписания утратили силу, является противодействующее им индивидуальное право. Именно на этом уровне заинтересованные лица первыми осознают качественные изменения в своих правах, видят недостатки действующего права и формируют новое объективное право. Конечно, этот процесс нельзя понимать упрощенно, так, будто бы каждый способен выразить суть своих правопритязаний на уровне норм объективного права. И тем не менее суть и содержание объективного права всегда осознаются на уровне индивидуального права значительно раньше той даты, когда это право получит воплощение в позитивном законе. В любом случае проект закона, порожденный сообразно индивидуальному праву его разработчиков, предшествует закону, а не наоборот.

Ведущим мотивом избранного индивидом варианта юридически значимого действия является его материальный интерес, желание получить максимальную выгоду. В тех случаях, когда возможность ее получения предоставляется на путях, плохо сочетаемых с законом, индивид может игнорировать закон и искать новые правовые пути реализации своих материальных или духовных интересов. Именно на этом пути по-прежнему индивиды формируют новые правовые отношения, которые наилучшим образом соответствуют современному уровню развития экономики. Не государство, а индивиды, как и прежде, выступают «локомотивом» развития частного права.

Соглашение и договор выступают третьей необходимой формой, которую принимает объективное право в процессе перехода в действительность. Конкретное право призвано воплотить в себе объективное право и перевести его на уровень предписаний индивидуального договора. Однако государство напрямую заинтересовано в том, чтобы граждане и иные лица неукоснительно исполняли его законы, а не пытались их подменять каким-то малопонятным естественным (объективным) правом или совершать правонарушения. Позитивное право, становящееся впереди и взамен объективного права, требует от субъектов частноправовых отношений неукоснительного исполнения его нормативных предписаний под страхом применения мер государственного принуждения и исключает какие бы то ни было ссылки на объективное право.

Согласно ст. 168 Гражданского кодекса РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, является недействительной и лишь в отдельных случаях, прямо указанных в законе, может быть признана оспоримой. Изложенное дополняется требованием доктрины и практики, логически выводимым из принципа законности, неукоснительно исполнять устаревшие, неэффективные законы до тех пор, пока их не отменит сам законодатель.

Иную позицию в вопросе о том, какие нормы следует исполнять — закона или объективного права, занимают индивиды и иные субъекты частного права. Индивиды, вынужденные в условиях недостаточности, постоянного дефицита материальных средств изыскивать пути минимизации расходов, связанных с удовлетворением потребностей, совершенно иначе представляют себе проблему законности. Они готовы покорно следовать за законом до тех пор, пока не найдут новые, более рациональные пути правового, не связанного с правонарушениями удовлетворения своих потребностей. Коль скоро такие пути чаще всего находятся в русле объективного права, которое наилучшим образом соответствует современному, развившемуся содержанию экономических отношений, индивиды невольно оказываются наиболее стойкими ревнителями и выразителями объективного права, нежели государство.

Противоречия, присущие соотношению объективного, позитивного и индивидуального права, призвано минимизировать конкретное право. Благодаря ему представляется возможным:

1. обеспечить реализацию норм позитивного частного права в конкретных правоотношениях;
2. определить общую и согласованную волю сторон на возникновение конкретного правоотношения;
3. закрепить субъективные права и юридические обязанности как действительное конкретное право;
4. придать закрепленной воле сторон форму, свидетельствующую о ее достоверности как о реально имевшем место факте;
5. придать договору общеобязательный характер.

Конкретное право, как и всякий новый, более высокий этап в развитии явления, представляет собой отрицание предшествующих ему стадий позитивного и индивидуального права, но это «не пустое, зряшное отрицание…, а отрицание как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного», что было достигнуто предшествующими стадиями[14]. При этом конкретное право не просто удерживает позитивные моменты предшествующего, а развивает, дополняет их применительно к своей сущности и функциям, которые оно выполняет на завершающем этапе перехода объективного права в действительность.

Как показывает практика, индивиды и юридические лица в общем и целом оправдывают возложенные на них надежды даже с лихвой. Они оказываются более разумными, чем этого требует государство и традиционный принцип законности. Участники конкретных правоотношений отказываются использовать устаревшие, малоэффективные нормы позитивного права, создающие дополнительные и неоправданные препятствия на пути реализации их субъективных прав. Находясь в условиях дефицита материальных средств, индивиды чаще всего малоэффективным и неэкономичным нормам позитивного права предпочитают обычаи, иные социальные нормы или самостоятельно создают новые оригинальные нормы права.

Конкретное право, таким образом, оказывается эффективным средством, позволяющим отличать действительные нормы позитивного права от их превращенной формы. Законодательные и иные правотворческие ошибки в виде принятия малоэффективных норм права, не соответствующих целям и содержанию общественных отношений, или, наоборот, сохранения устаревших норм упорно игнорируются индивидами и юридическими лицами, подменяются создаваемыми ими более совершенными социальными нормами.

Самостоятельная деятельность общества по формированию частного права, норм, способных обеспечить минимизацию расходов, связанных с удовлетворением потребностей индивидов посредством вступления в конкретные правоотношения, не прекращается ни на минуту с того момента, как возникли имущественные отношения между частными собственниками. Стремление государства монополизировать правотворческую деятельность оказалось не более чем презумпцией, постоянно опровергаемой обществом, изобретающим для себя, во имя своих материальных интересов и вопреки государству новое, более эффективное, по сравнению с позитивным, право.

Объективное право в форме конкретного договорного права, воплощенное в фактических правоотношениях, достигает своей цели, становится компонентом, частью практики. Только на долю фактических правоотношений выпадает высокая миссия воплотить объективное право в действительность, сделать его частью предметно-практической деятельности и самое главное — придать практике разумное, закономерное, рациональное начало.

По своему содержанию фактические действия входят в сферу экономических явлений, связанных с процессом производства, иной предпринимательской деятельности, регламентируются развитой совокупностью правовых и технических норм и осуществляются в целях удовлетворения потребности другой стороны договора. Сложность стадии фактических правоотношений состоит в том, что их значительная часть представляет собой превращенную форму, не способную воплотить объективное право в действительность. Практика может быть столь же несообразной, как и бред сумасшедшего.

Фактические правоотношения как факт действительности, непосредственной практики являются действительной формой объективного права лишь при условии соответствия его всеобщим принципам. Фактические правоотношения, основанные только на позитивном праве, не всегда могут гарантировать действительность объективного права, поскольку значительная часть норм позитивного права в свою очередь имеет превращенную форму, является правом лишь по своему источнику и способу принятия, а не по содержанию.

Следовательно, далеко не всякая предметно-практическая деятельность индивидов, отдельных социальных слоев, классов способна обеспечивать прогрессивное развитие общества. Ни одна система действующего законодательства не способна гарантировать подобных результатов, поскольку в той или иной части противоречит объективному праву и представляет собой его превращенную форму. Общество может самым добросовестным образом исполнять превращенную форму права, возведенную в закон, как это имело место в условиях дореволюционной России, но от этого ни индивиды, ни общество, ни само государство не развиваются, в лучшем случае маршируют на одном месте. Общественный прогресс гарантируют лишь действия, основанные на творческом применении всеми или большей частью членов общества правовых норм, соответствующих объективному праву.

Механизм перевода объективного публичного права из возможности в действительность

С позиций материалистической теории права, система отраслей, охватываемых понятием «публичное право» (конституционное, административное, финансовое, уголовное право и др.), качественно отличается от частного права всеми существенным компонентами: целями, объектом, предметом и даже формами, в которых объективное право проявляется в сфере действия публичного права.

Публичному праву чужда цель частного права, ориентированного на закрепление меры свободы воли индивида в сфере частной собственности, обретаемой на возмездной основе на основании договора купли-продажи, мены, иной сделки, предусмотренной действующим гражданским законодательством. Публичное право преследует прямо противоположные цели — удовлетворение материальных и духовных потребностей индивидов и иных членов общества на бесплатной основе за счет общего блага — природных ресурсов либо материальных и духовных благ, доступных всем и каждому на бесплатной основе.

Материальные и духовные блага приобретают статус общих благ не сами по себе, в силу своих внутренних качеств, а в связи с их вовлечением в общественные распределительные отношения. Произведенные блага есть лишь совокупность вещей, предметов, которые, прежде чем быть потребленными, должны дойти до потребителей, быть распределенными между ними на правовой основе. Чтобы обеспечить реальный доступ всех слоев населения вне зависимости от их материального положения и иных социальных качеств к значительной части жизненно необходимых материальных и духовных благ, частноправовой способ распределения дополняется публично-правовым.

Благо признается общим, т. е. доступным для всех испытывающих в нем потребность на безвозмездной основе, как правило, за счет государственного бюджета или общества. К общим благам относится все, что обеспечивает, объединяет общество в качестве единого, целостного организма: государство, право, законодательная власть, исполнительная власть, судебная власть, язык, культура, общественное производство материальных благ и сами произведенные блага, образование и др. Порядок производства (формирования), обретения и потребления общих благ закрепляется нормами публичного права.

Общие блага распределяются двумя способами: по потребности либо в пределах установленного минимального стандарта. На чисто коммунистических началах и вне правового регулирования распределяются природные блага (вода, воздух, солнце, леса, иные географические объекты), доступные для каждого по его потребности. Существующие экологические нормы регулируют лишь порядок пользования такими объектами. По потребности распределяются и некоторые виды социальных услуг, в том числе пользование дорогами, городским освещением, государственными библиотеками, городскими парками отдыха. Однако большая часть материальных и духовных благ вследствие их недостаточности, дефицитности гарантируется не по потребности, а лишь на уровне определенного стандарта. Например, пособие по безработице предоставляется всем безработным в размере, позволяющим удовлетворять их потребности на самом минимальном уровне, далеко не всем нуждающимся оказываются бесплатные медицинские услуги. Как правило, лечение тяжелобольных осуществляется преимущественно за счет средств самого больного и его родственников.

Общее благо составляет смысл и цель бытия общества, возвышает его до уровня органически целостного единого организма. Общество представляет собой более сложную организацию, нежели суммативное, механическое целое, состоящее из определенной совокупности индивидов, благодаря тому, что предоставляет в распоряжение индивидов необходимую сумму материальных и духовных благ, которую индивиды самостоятельно либо вступлением в частноправовое отношение обрести не могут. Порядок и условия пользования общими благами закрепляются нормами публичного права, а возникающие в пределах его предмета отношения имеют своим объектом все многообразие присущих современному обществу общих благ. Каждая отрасль публичного права имеет свой объект, свою строго определенную совокупность общих благ, в связи с которыми возникают, изменяются или прекращаются входящие в предмет этой отрасли правоотношения.

Если общее благо составляет объект публичного права, то деятельность государства по обеспечению общими благами для всех и каждого — его предмет. Соответственно, и предметом правового регулирования публичного права следует считать не общественные отношения, а детерминирующую их политико-правовую деятельность. Представления же об общественных отношениях в сфере политико-правовой деятельности как некоей объективной реальности, существующей до и помимо норм публичного права, есть не более чем юридическая фикция, соответствующая реальному положению дел примерно также, как и объявление судом безвестно отсутствующего лица умершим.

В случаях отсутствия нормы публичного права нет ни правоотношения, ни общественного отношения. Реально существует лишь публичный интерес общества, государства и индивида в устойчивом правопорядке, обеспечивающем реальное действие экономических, политических и социальных прав государства, социальных общностей, граждан и иных лиц.

Советские граждане и в страшном сне не могли представить всю совокупность налогов, которые обрушит на их бедные головы новое государство РФ в рыночных условиях. В советском государстве все граждане платили один налог — подоходный. Кроме того, мужчины, а также лица, состоящие в браке, но не имеющие детей, платили так называемый налог на бездетность. Новое рыночное государство, признавшее личность высшей социальной ценностью, тут же возложило на эту социальную ценность обязанность делиться с государством своими доходами посредством уплаты более десяти налогов, в том числе земельного, подоходного, налогов на имущество, с владельцев транспортных средств, таможенных платежей. Налоговые правоотношения между индивидами и государством возникли на основе законов, принятых Государственной Думой, и до них не существовали в реальной жизни ни в зачаточном, ни в зрелом виде. Реально существовала лишь потребность государства в устойчивых источниках доходов, способных возместить его материальные расходы на содержание государственного аппарата, армии, социальную помощь населению.

Виды и основания налогообложения — прямая фантазия государства, как свидетельствует история, не гнушавшегося брать налоги с туалетов, с соли, с дыма, с сохи, на бороду, на тень, на окна, на воробьев, на шляпы, на глаза и т. д.[15]. Аналогичным путем формируются и остальные публично-правовые отношения. Ни одно из них не способно возникнуть ранее закона, конституировавшего соответствующее правоотношение в качестве всеобщей связи государства с гражданами, иными членами общества и определившего порядок реализации этой связи.

Таким образом, предмет публичного права образует деятельность и отношения в сфере политики, которым государство желает придать всеобщий и общеобязательный характер. Государство достаточно детально закрепляет порядок создания всех компонентов политической системы в целях защиты общества и личности от объединений, действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни (ст. 13 Конституции РФ). Публичная деятельность, закрепленная правом, приобретает всеобщий характер, переходит в статус публично-правовой деятельности. Корпоративный интерес признается значимым для государства и потому требующим его согласования с публичным интересом и закрепления в действующем законодательстве.

Правотворчество, ориентирование на конструирование и закрепление эффективных отношений между взаимодействующими субъектами, а также разработку механизма, обеспечивающего реальность правовых установлений, носит эвристический, поисковый характер. Поиск оптимальных правоотношений ведется правотворческим органом тем же путем и теми же методами, которые применяют конструкторы в процессе разработки новых, более совершенных моделей автомобиля, самолета или иной машины, иного механизма. Каждое государство в области публично-правовых отношений по-своему изобретает велосипед, создавая оригинальный механизм государства и столь же оригинальную его форму. Из более двухсот ныне действующих суверенных государств вряд ли найдутся хотя бы два государства, имеющие тождественную форму в ее существенных признаках и компонентах, равно как и две правовые системы, идентичные своими нормами права.

Публичное право, практикуемое современными государствами, будучи разнообразным по своему непосредственному содержанию, тем не менее имеет единое основание — объективное право. Однако большая часть принципов и норм объективного частного права в сфере публичного права действует не прямо, а опосредованно, через волю класса, стоящего у руля государственной машины. Речь идет о нормах, закрепляющих юридическую форму отдельных экономических отношений (производства, обмена, распределения и др.), а также о принципах права, закрепляющих специфику частной собственности и частноправовых отношений. Опосредованное действие этих принципов и норм объективного права в сфере публичного права выражается в нормах позитивного права, призванных обеспечить сохранение условий эффективного действия рыночных отношений и существующего политического режима.

В какие бы демократические одежды не рядилось буржуазное государство, оно остается органом управления буржуазии. Именно имущие классы формируют государство для себя таким, чтобы с его помощью можно было успешно охранять и защищать их интересы, не вмешиваясь в частную жизнь и, прежде всего, в деятельность по производству товара.

«Буржуа не позволят государству вмешиваться в их частные интересы и дают ему лишь столько власти, сколько необходимо для того, чтобы обеспечить их собственную безопасность и сохранить конкуренцию».

А поэтому буржуазия государству отводит роль «ночного сторожа», а сами «буржуа вообще выступают в качестве граждан государства лишь постольку, поскольку этого требуют их частные интересы»[16].

Обусловленность публичного права системой экономических отношений выражается также и в том, что публичное право, призвано, во-первых, придать общим условиям буржуазного способа производства общеобязательное значение и, во-вторых, создать систему юридических гарантий, способных надежно охранять и защищать существующие экономические отношения от незаконных посягательств. Имея своим предметом буржуазные экономические отношения, государство формирует систему правовых средств таким образом, чтобы созданный правовой режим надежно сохранял частную собственность и наличные экономические отношения, а в случае незаконных посягательств на них обеспечивал государственно-правовую защиту нарушенного права и возмещение потерпевшему причиненного вреда.

Не отрывается от системы существующих экономических отношений и публичное право, закрепляющее политический режим в буржуазном обществе, порядок и формы участия гражданского общества в деятельности государства. Политические права и обязанности участников политических отношений формируются таким образом, чтобы обеспечивать неизменность политической власти в руках экономически господствующего класса в условиях буржуазной демократии и буржуазного парламентаризма. Формальное равенство политических прав всех граждан буржуазного общества обставляется такими процедурами, которые позволяют буржуазии промышленно развитых стран на протяжении длительного времени, в течение нескольких столетий, обладая меньшинством в обществе, успешно удерживать свою политическую власть. Даже в современных условиях наибольшего расцвета прав и свобод личности, редко какому представителю рабочего класса удается попасть в представительные органы государства или на иную выборную государственную должность, не говоря уже о возможности рабочего взять представительную власть в свои руки.

Из объективного права в сфере публичного права прямое действие сохраняют лишь всеобщие принципы объективного права: равенство, свобода воли, взаимозависимость, эквивалентность, всеобщность, приоритет права перед законом и верховенство закона, которые дополняются принципами публичного права, отражающими закономерности публично-правовой деятельности и правоотношений, осуществляемых участникам этой деятельности. Как уже говорилось, в систему этих принципов входят принципы народовластия, разделения властей, истинности, юридической правильности, обоснованности и эффективности, хотя ими, скорее всего, содержание объективного публичного права не ограничивается. Для выявления системы публичного объективного права необходимы дополнительные, специальные исследования. В то же время названные принципы, по нашему мнению, достоверно свидетельствуют о реальном существовании объективного публичного права и его непосредственном воздействии на процессы формирования и развития позитивного публичного права, его реализации в конкретных правоотношениях.

Диалектика перехода объективного публичного права из возможности в действительность, как и частного права, состоит из четырех стадий: позитивного, индивидуального, конкретного права и стадии фактических конкретных правоотношений, каждая из которых выступает необходимой и самостоятельной формой бытия объективного публичного права. Каждая последующая форма удерживает в себе все то действительное право, которое присутствует в предшествующей ей форме, и лишь стадия фактических публичных отношений обеспечивает достижение конечной цели объективного права — его воплощение в непосредственной действительности, политико-правовой практике.

Механизму перевода объективного публичного права из возможности в действительность присущи четыре характерных черты:

1. позитивное публичное право не соответствует ряду всеобщих принципов права и представляет собой превращенную форму;
2. в механизме преобладающее значение имеет воля государства, выраженная в нормативных правовых и правоприменительных актах;
3. воля индивида на процессы правотворчества и применения если и оказывает влияние, то самое минимальное;
4. воля индивида, не получившая отражения в публичном праве, может быть воплощена в нем благодаря протестным действиям политических партий, общественных организаций, наивысшей формой которых является революционный переход власти от одной социальной группы (класса) к другой социальной группе (классу).

Общеизвестно, что публичное позитивное право не соответствует таким всеобщим принципам объективного права, как равенство и свобода воли. В числе основных отличительных черт публичного права от частного правомерно выделяют два признака: неравенство участников публично-правовых отношений и исполнение юридических обязанностей независимо от воли обязанного лица. Следовательно, имеются достаточные основания для того, чтобы нормы публичного права, не соответствующие всеобщим принципам равенства и свободы воли, признать в качестве превращенной формы.

Получается парадоксальная вещь, буржуазное право, в котором, например, либертарная теория права видит вершину правового развития и образец подлинного права, на деле оказывается его превращенной формой, неправом. Характерно, что данная теория, атрибутирующая формальное равенство и свободу воли как необходимые сущностные признаки права, этот вопрос обходит стороной. В результате доктрина страдает логическим противоречием в ее непосредственной основе, в трактовке признаков сущности права.

Первоначально В. С. Нерсесянц прямо и без каких-либо оговорок утверждает, что

«везде, где действует принцип формального равенства, там есть правовое начало и правовой способ регуляции: где действует право, там есть данный принцип равенства. Где нет этого принципа равенства, там нет и права как такового»[17].

Следовательно, из этого положения логически следует вывод о том, что публичное право, где не действуют принципы равенства и свободы воли, не является правом, а представляет собой неправовой закон. Ан нет. Публичное право автор не только признает правом, но и особо подчеркивает необходимость

«одновременного, согласованного, взаимодополняющего и взаимоутверждающего развития начал, норм, институтов и частного и публичного права»[18].

Но каким образом публичное право, не соответствующее формальному равенству и свободе, обретает подлинную правовую форму, он не раскрывает.

Получается: либо сущностные признаки публичного права, присущие только частному праву, безосновательно натягиваются на публичное право, обладающее другой правовой формой, либо публичное право, не способное соответствовать сущностным признакам права, представляет собой его превращенную форму, законодательный произвол. По нашему мнению, достоверным является последний вариант.

Публичное право, будучи средством политического закрепления правового статуса экономически господствующего класса и его способности от имени общества управлять делами общества, никогда на всем протяжении своей истории действительным правом не выступало; не выступает и по настоящее время. Личность, конституционно признаваемая в качестве высшей социальной ценности, на деле оказывается во многом зависимой от государства, устанавливающего по своему усмотрению меру политической свободы и, как правило, в прямой зависимости от материального благополучия личности. За свои формальные политические права индивид вынужден нести достаточно обременительную совокупность обязанностей.

Диссонанс между публичными правами и юридическими обязанностями наиболее остро критикуется анархистами, которые не без оснований признают, что

«никакое государство, как бы демократичны ни были его формы … не в силах дать народу того, что ему надо, то есть вольной организации своих собственных интересов снизу вверх, безо всякого вмешательства, опеки, насилия сверху»[19].

Однако путь, который анархисты избирают для торжества равенства и свободы воли в сфере управления, является несостоятельным. Анархическая коммуна, основанная на самоуправлении, не способна достойно противостоять большей части негативных явлений, присущих современному обществу. Лишь государство с его мощным репрессивным аппаратом обеспечивает в обществе относительно стабильный правопорядок. Соответственно, превращенная форма публичного права, несмотря на этот существенный недостаток, в современных условиях остается единственно возможным способом нормирования публично-правовой деятельности и отношений, связанных с созданием, распределением и потреблением общего блага. Создание коммунистического общественного самоуправления возможно лишь при условии иного, более высокого уровня развития производительных сил общества и более высокой политической, правовой, моральной культуры его членов.

Признание позитивного публичного права в качестве превращенной формы, не способной удовлетворять всеобщим принципам объективного права, не умаляет значения общих принципов публичного объективного права: народовластия, истинности, юридической правильности, обоснованности и эффективности в деле оценки и совершенствования действующих норм права.

Нет необходимости обосновывать значение принципа народовластия, определяющего все иные институты и процессы современного государства, в качестве основополагающего принципа объективного публичного права. Как справедливо признают А. Демишель, Ф. Демишель и М. Пикемаль, никакая демократия в обществе невозможна, если «коллектив не может управлять собой, если он сам не управляет суверенитетом»[20]. Только народ правомочен решать основные фундаментальные проблемы своего политико-правового устройства, избирать социальный строй, форму правления, государственного устройства, политического режима, механизм и порядок деятельности государства. Совокупность остальных принципов публичного объективного права определяется содержанием принципа народовластия, органично связана с ним и представляет собой его конкретизацию применительно к особенностям отдельной сферы политико-правовой практики.

Логическим продолжением принципа народовластия в сфере государства выступает принцип разделения властей, согласно которому законодательная власть составляет прерогативу представительного органа, избираемого населением; другие же органы обязаны обеспечивать, проводить в жизнь действующие законы. Принцип ориентирован на закрепление порядка организации и деятельности органов законодательной, исполнительной и судебной власти, обеспечивающего их самостоятельную, автономную и эффективную деятельность и ограничивающего их попытки узурпировать всю полноту государственной власти либо препятствовать деятельности органов других ветвей власти. Конечная цель принципа разделения властей видится в том, чтобы государство, которому народ доверил управление своими общими делами, действовало рачительно и обеспечивало прогрессивное развитие экономики и иных сфер общества, создавало условия для беспрепятственной реализации каждым индивидом своих конституционных и иных прав и свобод.

Принципы истинности, юридической правильности, обоснованности и эффективности закрепляют основные требования, которым должны удовлетворять результаты публично-правовой деятельности органов государства и иных лиц. В связи с тем, что публично-правовая деятельность неизменно включает в себя процессы познания, исследования юридических фактов, событий, а также толкования юридических фактов, то истинность познания является необходимым условием как правотворчества, так и правоприменения. Правотворческий орган, не имея достоверных знаний о практике действия норм права и причинах их недостаточной эффективности, ориентируясь только на собственную интуицию, не способен подготовить и принять качественно совершенный и эффективно действующий нормативный правовой акт. Равным образом знание правоприменителем обстоятельств рассматриваемого дела и законодательства, подлежащего применению в этом деле, является действенным гарантом вынесения обоснованного и справедливого юридически значимого правоприменительного решения.

Всеобщее значение в сфере публичного права имеют принципы юридической правильности и обоснованности решения, принимаемого правотворческим органом или правоприменителем. Правотворческий орган, принимая нормативный правовой акт, должен не только познать особенности общественных отношений, составляющих предмет этого акта, и условия их бытия, но и определить их юридическую природу и закрепить сообразно этой природе эффективно действующий юридический механизм реализации норм права в конкретных отношениях. Обоснованность избранного правотворческим органом варианта правового регулирования устанавливается посредством подготовки концепции проекта нормативного правового акта. С учетом политико-правовой практики и состояния научных исследований правотворческий орган определяет тот вариант правового регулирования, который, по его мнению, способен обеспечить эффективное действие принимаемого акта и объясняет свой выбор, почему избран тот, а не иной вариант проектируемых норм права.

Правоприменитель, призванный обеспечить разрешение дела на принципах юридической правильности и обоснованности, должен осуществить правильную квалификацию выявленных в ходе исследования обстоятельств дела, а также обосновать принятое им решение как решение, соответствующее духу и букве закона. Решения, не соответствующие этим требованиям, подлежат отмене и пересмотру.

Важным и необходимым принципом объективного права выступает принцип эффективности нормативного правового акта или правоприменительного решения. Этот комплексный критерий ориентирован на выявление качественного совершенства названных юридических актов, их способности обеспечить реальное действие целей законодателя, иного правотворческого органа в конкретных правоотношениях. Нормы публичного права признаются эффективными, если они обеспечивают достижение целей, которые преследовал правотворческий орган, принимая данные нормы права, и, наоборот, неспособность норм права обеспечить перевод целей в систему конкретных правоотношений выступает бесспорным свидетельством их низкой эффективности либо полной неэффективности.

Таким образом, благодаря общим принципам объективного публичного права представляется возможным осуществлять оценку юридического содержания позитивного права, степени его качественного совершенства как источника права. Нормы публичного права, представляющие собой превращенную форму права на социальном уровне, могут быть качественно совершенными на уровне юридической формы, соответствовать общим принципам публичного права. Либо, наоборот, нормы оказываются несовершенными как на уровне социальной, классовой основы, так и на уровне юридического содержания.

Характерно, что несоответствие публичной нормы общим принципам объективного права не оказывает столь заметного влияния на стадии ее реализации, как это имело место в частном праве. Любая несовершенная норма публичного права реально действует благодаря органу государства, обладающему властными полномочиями и обеспечивающему ее реализацию независимо от воли и желаний других участников конкретных правоотношений. Индивидуальное право обязанного участника правоотношения на содержание правоприменительного решения, как правило, не влияет. Лишь в случаях, прямо предусмотренных в законе, индивид может заявить ходатайство о прекращении дела без вынесения решения по существу, например за примирением сторон в гражданском процессе.

Правоприменительным решением завершается процесс перевода абстрактного публичного права в действительность. Правоприменитель либо признает правомерность претензий индивида на общие блага и обязывает компетентные органы государства обеспечивать доступность этих благ для индивида, либо находит претензии индивида на общие блага несостоятельными. Процесс же исполнения правоприменительного решения, как правило, не вызывает больших затруднений со стороны государства как в части обеспечения индивидов общим благом, так и применения мер государственного принуждения.

Публичное право, реализованное в конкретных фактических правоотношениях, но не соответствующее полностью или частично принципам объективного права, может порождать негативную реакцию у той или иной части населения страны. Неудовлетворенные той или иной частью норм позитивного публичного права индивиды приступают к активной политической легальной деятельности за их отмену, примкнув к действующей оппозиционной партии либо организовав новую политическую партию, общественное движение. В борьбе за свои права индивид может активно использовать средства массовой информации, проводить митинги, демонстрации, иные легальные протестные мероприятия. С арсенала политической борьбы за политическую власть и политические права пока что не снимается и революционный (вооруженный) путь борьбы за государственную власть и демократические политические права.

Далеко не всякий протестный акт против действующего правительства, его политики является прогрессивным. Борьба за государственную власть активно ведется как в целях утверждения новой прогрессивной демократической власти, так и в реакционных целях террористическими организациями. Политическая борьба, таким образом, выступает действенной формой, где индивидуальное публичное право играет основополагающую роль, выступает важным фактором развития, совершенствования государственной власти и публичного права.

Принципы объективного публичного права выступают действенными критериями, позволяющими дать правильную теоретическую и политическую оценку протестной активности, направленной против существующей власти. Действия могут быть признаны правомерными, если они преследуют цели, соответствующие всеобщим и общим принципам публичного права, направлены на борьбу с превращенной формой публичного права, за расширение демократических начал управления делами общества, за доступ к государственной власти широких народных масс.

Основной тезис марксистской теории права о государственной власти трудящихся не столь уж и фантастичен, как это полагают современные, очарованные идеей правового государства российские правоведы. Основное экономическое противоречие, выражающееся в общественном характере труда и частнокапиталистических формах его присвоения, неизбежно будет разрешено в пользу трудящихся масс на чисто социалистических началах, предпосылки которых реально существуют в Швеции, Объединенных Арабских Эмиратах и некоторых других странах. Призрак коммунизма, бродивший в Европе в ХIХ в., в настоящее время хотя и медленно, но необходимо наполняется кровью и плотью, приобретает зримые черты реально существующего социального явления.

Примечания

• 1. Рычагова О. Е. О методологии российской правовой науки // Вестник Омского университета. — 2003. — № 1. — С. 113.
• 2. Корнилов Ф. Д. Юридический догматизм и диалектический материализм (критические наброски). — Саратов, 1925. — 82 с.; Он же: В защиту марксистского правопонимания. — Саратов, 1927. — 43 с.
• 3. Явич Л. С. Сущность права. — Л., 1985. — С. 97.
• 4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46-1. — С. 189.
• 5. Там же. — С. 190.
• 6. Цит. по: Кленнер Г. От права природы к природе права. — М., 1988. — С. 229.
• 7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. — С. 14.
• 8. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. — С. 725-726.
• 9. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.1. — С. 137.
• 10. Баранов В. М. Теневое право. — Н. Новгород, 2002. — 165 с.
• 11. Млечин Л. Почему август 1991-го не открыл России путь к демократии? // Московский комсомолец. 2012. 21 авг. URL: http://www.mk.ru/politics/article/2012/08/20/738542-svoboda-koroche-chem-nesvoboda.html.
• 12. Примером новых, разработанных обществом норм права являются нормы, регулирующие отношения в сфере пользования Интернетом. В настоящее время в России такие отношения носят массовый характер и регламентируются нормами, разработанными обществом, тогда как государство по этому вопросу не приняло ни одного закона и даже нормативного правового акта Правительства. См.: Сырых В. М. Материалистическая теория права. Т. 4. — М., 2014. — С. 175-191.
• 13. Гегель Г. Философия права. — М., 1992. — С. 286-287.
• 14. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. — С. 207.
• 15. Мифы или реальность: Самые необычные налоги. URL: http://www.molomo.ru/inquiry/unusual_taxes.html.
• 16. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. — С. 352.
• 17. Нерсесянц В. С. Философия права. — М., 1998. — С. 22.
• 18. Там же. — С. 111.
• 19. Бакунин М. А. Полн. собр. соч. Т. II. — СПб., 1907. — С. 23.
• 20. Демишель А., Демишель Ф., Пикемаль М. Институты и власть во Франции. — М., 1977. — С. 10.