Критика права
 Наука о праве начинается там, где кончается юриспруденция 

нравственность

О «князе Ходынском» и обстоятельствах его убийства: историческая справка по случаю восстановления одного памятника

4 мая 2017 года при участии В. Путина и патриарха Кирилла в сквере у Никольской башни Кремля был заново открыт поклонный крест, посвященный великому князю Сергею Александровичу. В 1918 году этот памятник был снесен советской властью.

По сообщению канала «РБК», возвращение памятника В. Путин назвал победой «правды и справедливости», которые «всегда в конечном итоге торжествуют». Кроме того, президент также заявил, что «насилию и убийствам, какими бы политическими лозунгами они ни прикрывались, не может быть никакого оправдания».

В связи с этим событием «Критика права» напоминает о некоторых значимых обстоятельствах, касающихся личности великого князя и террористического акта Ивана Каляева.

«Консерватор и решительный противник конституционного ограничения монархической власти, Сергей Александрович неоднократно выступал инициатором применения военной и полицейской силы к безоружным манифестантам, нес личную ответственность за «Кровавое воскресенье» и снискал ненависть и презрение не только активных участников революционного движения, — по меткому замечанию Ленина, великий князь «революционизировал Москву едва ли не лучше многих революционеров». Поэтому совсем не случайно этот человек оказался в числе тех, кому Боевая организация партии социалистов-революционеров вынесла смертный приговор».

Христос и мы

Едва ли можно найти что-либо более далекое и чуждое друг другу, чем Октябрьская революция и христианство, — в этой мысли едины и вульгарные «марксисты», отрицающие актуальную ценность христианских идей и христианской культуры, и «православные», «католические» и т. п. мещане, все христианство которых сводится к формальной атрибутике, пошлым рождественским картинкам в Facebook, приверженности патриархальным семейным «ценностям», показной благотворительности и торгашеским отношениям со своими «святыми».

Почему такой взгляд ложен и в чем состоит затемняемая в любом классовом обществе глубокая истина христианства — читайте в этом небольшом тексте Андрея Платонова, звучащем как восхитительный евангельский стих.

«Не вялая, бессильная, бескровная любовь погибающих, а любовь-мощь, любовь-пламя, любовь-надежда, вышедшая из пропасти зла и мрака, — вот какая любовь переустроит, изменит, сожжет мир и душу человека.

Пролетариат, сын отчаяния, полон гнева и огня мщения. И этот гнев выше всякой небесной любви, ибо только он родит царство Христа на земле.

Наши пулеметы на фронтах выше евангельских слов. Красный солдат выше святого.

Ибо то, о чем они только думали, мы делаем.

Люди видели в Христе бога, мы знаем его как своего друга.

Не ваш он, храмы и жрецы, а наш. Он давно мертв, но мы делаем его дело — и он жив в нас».

За что я люблю народовольцев

Ко дню рождения Софьи Перовской на сайте размещена небольшая, но важная статья Николая Алексеевича Троицкого «За что я люблю народовольцев». Изложенная в ней позиция идет вразрез с одним из влиятельных трендов «деидеологизированной» постсоветской истории государства и права, который нередко находит горячее сочувствие и в обывательском сознании юриста, — изображением народовольцев как безответственных и агрессивных нигилистов-утопистов, препятствовавших своими чудовищными акциями нормальному эволюционному развитию российского общества и становлению «правового государства», а борьбы с ним — как исторически оправданной деятельности государственной власти во восстановлению законности и правопорядка.

«Свою статью о народовольцах адвокат Кучерена назвал “Когда люди плачут  — желябовы смеются”. Это — цитата из обвинительной речи Муравьева по делу 1 марта. Самоотверженные борцы против тирании для Кучерены — нелюди, “преступная шайка маргинализированных элементов”, а “мерзавец Муравьев” — герой, “великий русский юрист”. Тем самым Кучерена не только противопоставил себя корифеям отечественной адвокатуры, таким, как В. Д. Спасович и Д. В. Стасов, Ф. Н. Плевако и Н. П. Карабчевский, А. И. Урусов и С. А. Андреевский, В. И. Танеев и П. А. Александров, которые защищали идеалы и самые личности народников. Он, как и его единомышленники — историки, беллетристы, режиссеры, — противопоставляет фактам и документам лишь дилетантский “клеветон” с конъюнктурным “фимиазмом”. А я верую: тот, кто знает историю “Народной воли”, кто прочтет хотя бы судебные речи и предсмертные письма ее героев, не сможет бросить в них камнем — рука не поднимется. Да и совесть не позволит».

Государство — это мы

Ко дню рождения Андрея Платонова (1 сентября) на сайте выложена одна из ранних статей писателя — «Государство — это мы». Как бывает с текстами настоящих художников, в этом кратком эссе не только дан политический идеал автора, но бьется пульс трудной и радостной эпохи, слышна непридуманная музыка революции, без которой не было бы писателя Андрея Платонова.

«Мы идем и идем к социализму, мы наступаем и отступаем, берем и отдаем, но идем.

Вся наша сила в нашей способности организовать бесформенное, в нашей железной воле к победе, в нашем сознании, что не победить мы не можем. Не победить — это смерть!

Мы рыцари жизни, мы дети грязной безумной земли. Но мы хотим и мы сможем довести ее от низа до неба.

Мужество — самая основная черта характера пролетариата. Мужество же есть воля, а воля рождает знание и любовь к миру. Воля покоряет природу и выводит ее из оцепенения к высшей активности, к напряженному биению всех окаменевших сил».

Нравственное значение Октябрьской революции

К 98-летию Октябрьской революции публикуем один из самых глубоких текстов, посвященных этому событию, — работу Михаила Лифшица «Нравственное значение Октябрьской революции».

Осмысливая самое значительное событие XX века, круто развернувшее ход мировой истории, Мих. Лифшиц развивает идеи, которые были в центре борьбы "течения" 30-х гг. с вульгарным марксизмом,  — о народности всякого действительного общественного движения, неправде абстрактного понимания классовой идеологии — и то и дело возвращается к мысли: подобно тому как в условиях реакции ни одна нравственная проповедь не сделает человека нравственным, в условиях революционного времени все завоевания будут призрачными, если в их основе не лежит подлинная самодеятельность людей:

«Глубина достигнутых результатов всегда определяется тем, насколько общая схема исторического движения окрашена близкодействием, вошла в плоть и кровь людей, ибо только конкретное имеет силу и сохраняет ее в самых удивительных превращениях».

Без преувеличения можно сказать, что Октябрьская революция раздвинула и "узкие горизонты права". Октябрь дал возможность радикально переосмыслить правовую реальность в теории, дал огромный импульс борьбе за права угнетенных по всему миру и показал, что перед силой настоящей общественной солидарности не устоят никакие крепости и тюрьмы.

«Новое общество может подсчитывать свои успехи лишь по мере того, как его законы, не оставаясь в области внешних фактов и книжных фраз, входят в конкретную жизнь людей, становятся их личным достоянием, делом нравственного близкодействия. Чем больше сошлись общие принципы коммунизма с непосредственным чувством товарищества, тем более они реализованы, тем дальше мы от казенной дисциплины старого типа. И где это достигнуто, там общественное здравоохранение — не только польза, но и добро, а без этого условия лучший порядок, установленный законом, останется только абстракцией и может даже утратить свое полезное действие. […]

Октябрьская революция не молилась за врагов своих и не благословляла проклинающих ее, но она сделала реальные шаги к действительной солидарности большинства людей. Это была классовая нравственность, ибо, например, говоря о братстве народов, революция защищала прежде всего права угнетенных наций и национальных меньшинств. Это была нравственность, ибо Октябрьская революция осуществляла свои заповеди на деле и у себя дома, то есть обращала их на самое себя. Революционная Россия пошла на такие большие уступки народам, входившим в состав прежней царской империи, что, по словам Ленина, это могло показаться даже толстовством».