Критика права
 Наука о праве начинается там, где кончается юриспруденция 

Как поп работницу нанимал, или О свободе трудового договора в начале XX века [Редактировать]


Был мир городских окраин, мир железнодорожных путей и рабочих казарм. Грязь, теснота, нищета, поругание человека в труженике, поругание женщины. Была смеющаяся, безнаказанная наглость разврата, маменькиных сынков, студентов-белоподкладочников и купчиков. Шуткою или вспышкой пренебрежительного раздражения отделывались от слёз и жалоб обобранных, обиженных, обольщённых.

Борис Пастернак, «Доктор Живаго»

Тебе, девка, житьё у меня будет лёгкое, — не столько работать, сколько отдыхать будешь! Утром станешь, как подобает, — до свету. Избу вымоешь, двор уберёшь, коров подоишь, на поскотину выпустишь, в хлеву приберёшься и — спи-отдыхай!

Сказка «Как поп работницу нанимал»

Недавно завязалась на Закон.ру и перекинулась в ФБ (или наоборот) интересная дискуссия про прекрасное поколение российских дореволюционных юристов, «унесенных ветром» революции вместе с миром, которому они принадлежали, и правом, которому служили[1]. Пытавшимся возражать — дескать, не были они такими уж сверхлюдьми, да и эпоха была так себе, говорили — ну должны же у нас быть идеалы.

Я не готова примкнуть ни к той, ни к другой партии, доложу лишь, что черепашьим шагом (да, я медленно читаю, по слогам) добралась до очерка XII «Торговые служащие» (по-современному говоря «Работники») «Очерков торгового права» профессора Каминки (1912 года издания)[2]. Раздел этот, если немного упростить, — эдакий мини-курс трудового права периода заката Российской империи.

Открывается очерк ссылкой на спешно принятые Правительством — в ответ на революционные события 1905 года — Временные правила об обеспечении нормального отдыха служащих в торговых заведениях, складах, конторах (обнародованы 15 ноября 1906 года).

Пишет о них проф. Каминка с осуждением:

«При всем признании неотложности реформы в этой области отношений, юрист должен, однако, сказать, что для введения правил об обеспечении нормального отдыха приказчиков… не могло быть достаточных оснований».

Как же жили и работали приказчики (работники) того времени, правила о нормальном отдыхе которых, по мнению Каминки, могли и обождать?

А вот как. Например, договор найма торговых служащих (по-нашему, трудовой договор) должен был быть заключен в письменной форме под угрозой его недействительности, а «если такового письменного договора заключено не было, то приказчик не вправе того по закону требовать» и лишается права на вознаграждение за оказанные услуги.

Возражая Шершеневичу, который пытался толковать эту норму хотя бы отчасти в пользу служащих, Каминка пишет:

«К сожалению, в наших законах, как мы указывали, мы не находим решительно никаких для того оснований, и потому нам представляется совершенно правильным решение Сената, признавшего, что лицо, которое служило бухгалтером без письменного договора, лишено права на взыскание жалованья и убытков от досрочного увольнения».

То есть если в современной России заключение письменного трудового договора — обязанность работодателя, и в отсутствие такого договора трудовые отношения и право на вознаграждение все равно считаются возникшими при условии фактического допуска к работе, то в царской России все прямо наоборот — служащие без договора оказывались на птичьих правах во власти прихоти работодателя (хочу — плачу, хочу — уволю и не заплачу даже за отработанное, не говоря о выходном пособии).

Оплачиваемых больничных и отпуска работникам тоже не полагалось. Здесь Каминка одобрительно отзывается о германских законах, согласно которым

«к числу обязанностей, возлагаемых законом на хозяев, — обязанностей, от исполнения которых он не может освободиться путем договорного соглашения со служащими, относится обязанность уплаты ему жалованья во время болезни служащего. К сожалению, наш закон такой обязанности не устанавливает».

Австрийский закон, который обязывал предприятия обеспечивать служащим отпуск, Каминка называет «новшеством», которое «надо надеяться…. получит дальнейшее распространение».

Продолжительность трудового дня. Все помнят из уроков истории, что одним из ключевых революционных лозунгов было установление 8-часового рабочего дня. Немудрено, потому что из «Очерков» мы узнаем, что

«временные правила вводят 14-часовой рабочий день (14-часовой, Карл!), как максимальный, дальше в широком размере допускают увеличение этого максимума и до 15».

Вдумайтесь, мои дорогие любители «с 9 до 6», — 14-15-часовой рабочий день!

Поехали дальше. Увольнения. Здесь у работодателей тоже все было хорошо:

«При отсутствии в договоре указания срока, он может быть прекращен в любое время».

Работодателем, разумеется, прекращен.

Какое бы то ни было нормативное регулирование труда несовершеннолетних отсутствует как понятие (о чем очень сокрушается профессор), за исключением правила о том, что «несовершеннолетним нельзя доверять товаров более, нежели на тридцать рублей». Приводит Каминка в сносках и пример фактически продажи бедными семьями своих малолетних детей в услужение:

«Некий Грязнов обратился в газеты с просьбой дать ему возможность получить обратно своего сына, поступившего в качестве "мальчика" в железную торговлю в Александровском рынке и оказавшегося там в самых тяжелых условиях: непосильная работа, не имевшая ничего общего с обучением торговле. Все попытки взять его обратно из лавки оказались неудачными: хозяин требовал огромного выкупа. Газетная статья вызвала ответ собственника магазина. Ответ этот чрезвычайно характерен: "Я со своей стороны обращаю внимание кого следует на следующее. Как я у Грязнова, так и другие купцы покупают учеников для своих лавок у барышников, платя последним за это большие деньги… "»

По поводу необходимости особой защиты женского труда, хотя бы в форме сокращенного рабочего дня для них, ученый пишет скептически:

«Неоднократно раздавались голоса в пользу необходимости особо усиленной защиты женского труда, что по преимуществу может выразиться в меньшем количестве дозволенных для работы женщин часов. Как ни желательны такие мероприятия, с точки зрения гуманности, их применение возможно с большей осторожностью, дабы не принести женщинам больше вреда, нежели пользы, так как нельзя без вреда для женщин сделать для купцов более выгодным мужской труд».

То есть, смотрите, дескать, женщины, проиграете конкурентное преимущество (более дешевый труд при одинаковой продолжительности рабочего дня) мужчинам, потом не жалуйтесь. Здравствуй, экономанализ права!

Ну и наконец заслуживают внимания рассуждения Каминки о причинах, которые побуждают законодателя столь нерешительно и неохотно вмешиваться в сферу отношений между наймодателем и наемным работником:

«Быть может, порой законодатель обнаруживает излишнюю осторожность и излишнее стремление сохранить принцип договорной свободы сторон там, где он и сам сознает необходимость вмешательства».

Насчет договорной свободы в трудовых отношениях, сразу вспоминается еще одна иллюстрация из прекрасной книги Майкла Сэнделла «What Money Can’t Buy»[3]. Он рассказывает про речь Президента Гарварда Лоуренса Саммерса, в которой тот осудил практику некоторых студентов бойкотировать продукты «produced by sweatshop labor» (букв. — произведенных в практически каторжных условиях труда):

«Нам всем горестно осознавать, в каких тяжелых условиях приходится работать некоторым на этой планете за весьма скудное вознаграждение. Однако есть глубокая нравственная составляющая в том, что до тех пор пока рабочие нанимаются на такие работы добровольно, они добровольно же выбирают именно эту работу как наилучшую альтернативу из имеющихся у них. Неужели сузить даже эти скудные возможности для таких рабочих (путем бойкотирования произведенных ими продуктов — МБ) — это акт уважения, благотворительности или даже простой заботы?»

И снова с большим приветом экономанализу права. Червяка, конечно, жалко, но рыбалка есть рыбалка. Рабочий согласился продать свой труд ровно на таких условиях и за столько. Предприятие согласилось его купить. Предполагается, что каждая сторона сделала свой выбор наилучшим образом в имеющихся у них обстоятельствах, и этот выбор надо уважать. Deal is a deal.

Но вернемся к Очеркам. 1912 год. И сам профессор, и все его коллеги, и тот самый нерешительный законодатель уже сидят на тикающей бомбе. Низы уже не могли. Верхи не хотели.

С высоты наших знаний о том, что произойдет дальше, мы ответим в тон профессору — быть может. Только, если стоять на позициях, что нормальный отдых, отпуск, больничные, право на выходное пособие, специальные правила охраны труда женщин и детей служащим ни к чему, а 14-часовой рабочий день — в самый раз, и надеяться на то, что мудрые законы рынка сами все расставят по местам, оно ведь и рвануть может. И таки рванет.


Публикуется с разрешения автора. К публикации на сайте текст подготовлен Надеждой Кирьяновой.

Оригинал: zakon.ru


Примечания